Хроники смутного времени

Вокзал. Суета. Переполненный перрон. Веселые компании уезжающих, пьяные и нищие... Старушки-торговки, буквально пристающие к пассажирам: "Водочки не желаете? Пивко свежее". "Пирожки с пылу, с жару!" Вдоль длинного состава, издалека, идет Марина. Вот она останавливается возле одного из проводников, проверяющего билеты, что-то говорит ему. Он что-то отвечает. Она опять что-то говорит. Он отрицательно качает головой. Марина идет к следующему - там повторяется та же сцена. Она идет к следующему... Вагон в хвосте поезда - как после бомбежки. Выбитые стекла, облупленная краска, железо во вмятинах... Внутри - никого. Вероятно, его прицепили, чтобы перегнать на ремонт - или на свалку. Но дверь его почему-то открыта, и на полу тамбура сидит, потягивая пивко, молодой парень в железнодорожной форме. - Мне обязательно надо уехать этим поездом в Москву, - останавливаясь у этой двери, затверженно произносит Марина. Парень удивленно опускает руку с бутылкой. - Так мест же полно... сунь любому... - У меня не хватает денег. Парень легко, точным движением встает. - Сколько дашь? - Семьдесят. Он присвистывает разочарованно. - У меня только полтораста, и мне нужно вернуться сегодня же, - произносит Марина, - но это уже не вполне она. Зомби, из последних сил выполняющий неведомо чей приказ. Парень разглядывает ее некоторое время. - А садись! - вдруг азартно говорит он.

За окном купе проводника уплывают назад последние городские дома, начинаются пустыри, переходящие в пустоши. Снега, снега... Бьет колесами в разболтанные рельсы тяжелый состав. - Случилось чего? - спрашивает парень Марину. Она молчит. Остановившиеся тусклые глаза, мертвое лицо. Сумку с плеча она так и не сняла. Только пальто расстегнула - и сидит, чуть покачиваясь вперед-назад. - Слушай, нам три часа ехать, - говорит парень, пересаживаясь к ней поближе. - Так молчать и будем? Марина молчит. - Ну ты даешь, - говорит проводник. - Как хоть звать-то тебя? Марина молчит. Кажется, ее просто-напросто здесь нет - высохшая, покинутая душой оболочка. Парню не по себе. Он достает из-под столика початую бутылку водки, из шкафчика - пару стаканов. - Погреемся? - Спасибо, - говорит Марина едва слышно, - я не буду. - Н-ну, как знаешь. А я погреюсь, - парень наливает себе полстакана и выпивает неторопливо, с удовольствием. Крякает. Придвигается к Марине еще ближе, обнимает за плечи. - И тебя погрею. Ты ж замерзнешь, у нас не топят... - Не нужно, - устало говорит Марина, - пожалуйста, не нужно. - Нужно, - с ласковой настойчивостью говорит парень. - Ты сама не понимаешь, как это нужно. На себя-то посмотри! Тебе это нужно больше, чем мне! - Не нужно... - Слушай, а я тогда с тебя денег не возьму! - Возьмите лучше деньги... Стучат колеса. Летит за окном хмурый зимний день. Поля, поля, заснеженные полустанки, вросшие в измученную землю черные, перекошенные лачуги тонущих в снегу деревень, белые мохнатые провода... И голос Марины: усталый, безнадежный, и непонятно, к чему - к тому ли, что, возможно, происходит невидимо для нас в купе, или к тому, что мелькает за окном - относится ее монотонное: - Мне это не нужно... Мне это не нужно... Мне это не нужно...

Москва, площадь Трех вокзалов - суетливая, заваленная снегом. Марина почти бежит. Уже начинает смеркаться, короткий зимний день на излете. Улица близ Министерства обороны. Марина растерянно озирается, потом, по-прежнему почти бегом, бросается куда-то дальше - наискось через улицу.

Длинный, унылый коридор, битком набитый людьми. Мужчины и женщины, военные и гражданские... Так, наверное, в сталинские времена выглядели очереди родственников арестованных, ждущих хоть какой-то весточки о родных... В свете газосветных ламп все кажутся покойниками. Марина пытается пройти, рвется куда-то вперед, протискивается - ее не пускают. Сквозь сдержанный, слитный и смиренный гул голосов не слышно, что ей втолковывают, и не слышно, что она отвечает. Какая-то сердобольная бабулька наклоняется к ней поближе, взяв под локоток: - Да что ты, милая! Мы тут неделями сидим только чтоб на прием записаться! - Я не могу! - визжит Марина, вырывая локоть. - Я должна сегодня! Я должна к ночи вернуться домой! Он же с ума сойдет, если я не вернусь!! Пустите, пустите!! Ее хватают - она начинает биться всерьез. Ну, тогда и за нее принимаются всерьез.