Хроники Смуты. Юность царицы

Во внешности отца Григория, к которому обращался самозванец, ничто не выдавало особу духовного звания. Это был здоровый, сильный и высокий детина лет тридцати пяти, с обветренным широким лицом, покрытым следами перенесенной некогда оспы, с резкими движениями, грубым низким голосом, одетый в довольно потертый русский кафтан, скорее напоминавший телохранителя царевича, нежели духовного наставника. Чувствовалось, однако, что он играет при самозванце и роль наперсника, и тот без обиняков поверяет ему свои дела. Читатель уже, вероятно, догадался, что это был не кто иной, как бывший монах кремлевского Чудова монастыря Григорий (а в миру Юрий) Отрепьев, расстригшийся ввиду неприязни своей к духовной стезе и примкнувший к созданному в Москве неприятелями Годунова самозванцу. Уйдя в Речь Посполитую, нашел он его у князя Адама Вишневецкого, остался при нем, а теперь последовал и в замок воеводы Мнишка.

– Сам черт не разберет этих ляхов, государь, – ответствовал отец Григорий, пожав плечами. – Все прикидываются, да ходят вокруг да около! Другое дело с князем Адамом да князем Константином: хоть и чуток, да русская у них душа, обещались в беде не бросить, и не оставили.

– Все-то ты ругаешь ляхов, отец Григорий! – самозванец, запрокинув голову и опершись затылком о кровать, недовольно смотрел на Отрепьева. – Сам посуди, как моему делу можно было пособить без ляхов? Который год ты уже со мной, а дел государственных не разумеешь. У князей кто я был? Хоть и жили мы за их счет и признали они меня царевичем, да дальше-то что?

– А дальше, государь, уходили бы мы к донским или запорожским казакам, подняли бы вольницу и пошли бы на Москву, на упыря безродного Бориску! – Отрепьев сжал кулак и грозно потряс им в воздухе.

– Не серчай, государь, только тут мы время просидим задаром, – вмешался в разговор до сих пор молчавший второй спутник царевича. Звали его Осип Дубенский-Хрипунов, и был он московским дворянином, вместе с братом Кириллом, бежавшим из русской столицы от гнева недругов. Сухощавый, с пышной шевелюрой и длинной бородой, выглядел он старше самозванца, хоть и был одних с ним лет. – Сказывал прежде князь Константин, что поедем мы прямиком к королю Жигимонту, а тут вдруг сказал сегодня, остановимся-де у этого воеводы, пока с королем все утрясется. А ну как, государь, Боже упаси, покумекают тут ляхи да и отправят нас всех к Бориске на расправу, у короля-то с Бориской мир вон на сколько лет вперед подписан!