Хроники судебного медика-2

Догнать убегавший УАЗ никак не удавалось, расстояние лишь с трудом сократилось примерно до 100 метров. На световые сигналы фарами остановиться преследуемый автомобиль реагировал точно так же, как дальтоник на цвета светофора.

Уже за Троицким Бемма догнал «Москвич»-412, за рулем которого сидел Масловец, а рядом с ним Куликов. Милиционер пересел в более быстроходную машину, усевшись на заднее правое пассажирское сиденье. В это время преследуемый «УАЗ» свернул на дорогу, ведущую в сторону поселка Верхний Яшкуль. Погоня продолжалась. Звуковые и световые сигналы, а также сигналы жезлом в открытое окно успеха не имели, хотя не могли быть незамеченными преследуемыми; нарушитель не только хотел уйти от погони, но и маневрированием по трассе сознательно мешал обгону. Тем не менее, расстояние постепенно сокращалось до 2-3-х метров, в свете фар уже можно было различить армянские номера.

У водозаборной станции перед въездом в поселок Верхний Яшкуль армянский «УАЗ» резко свернул влево на проселок. Преследование по трясучей грунтовке, покрытой снегом, сильно затруднило дело. Снег, летящий из-под колес идущей впереди машины, залеплял лобовое стекло «москвича», ослепляя водителя.

Матвей Бемм решил сделать выстрел по колесам, но тряска на проселке была настолько велика, что пуля попала в заднюю дверцу преследуемого автомобиля, прострелив ногу одному из пассажиров. В тот день патрульным выдали боевые патроны, а не «милицейские», которыми не пробьешь и жестянку. Через несколько секунд у «москвича» отлетел глушитель и он остановился. «УАЗ» кавказцев тут же резко затормозила в метрах 6-8-ми, и из нее выскочили все трое – водитель и двое пассажиров, в том числе, раненый в ногу. Среди них выделялся решительный молодой человек с лицом, обрамленным густой иссиня-черной бородой, в руках которого при свете фар блеснул какой-то металлический предмет, напоминающий заводную ручку. Искаженные яростью лица, энергичные шаги в сторону машины милиции, наконец, металлический предмет в руках одного из нападавших не оставляли никаких сомнений в их намерениях.

Все трое стали рвать на себя переднюю пассажирскую дверцу, видимо, полагая, что стреляли оттуда, и даже почти выдернули из салона перепуганного Кузнецова, завопившего дурным голосом:

- Матвей, стреляй!

Один из троих кавказцев ринулся к полуоткрытой дверце, где находился Бемм. Матвей почти автоматически произвел выстрел поверх головы. Но, то ли рука дрогнула, то ли расстояние оказалось близким к упору – пуля сразила парня наповал, попав прямо между глаз…

Отправившись в судебное заседание, я накануне внимательно изучил все имевшиеся по делу экспертизы и был в достаточной степени подготовлен. Но на беду, почти у здания Верховного суда КАССР, мне встретились два приятеля, подивившиеся моему столь парадному стилю одежды в обычный будничный день. А, узнав, по какому важному и ответственному делу, и, главное, - куда я направляюсь, они не терпящим возражений тоном заявили, что без стакана «доброго» вина мероприятие никак не окажется успешным. Потом они завели меня в какую-то подсобку, где нами было употреблено на троих две бутылки «доброго» вина «Лучистое». Люди старшего поколения и среднего возраста помнят, какая это была гадость с резким, почти одеколонным запахом, тьфу!

В душном зале судебного заседания (о кондиционерах тогда приходилось только мечтать), разморенный духотой и выпитым «добрым» вином, я постоянно склонял голову в сторону плеча государственного обвинителя Алексея Цаган-Кевюновича Манджиева. И если бы не жесткий погон форменного кителя и негативная реакция его владельца на такие беспардонные попытки, то я наверняка уютно примостился бы на плече прокурора вздремнуть. Поэтому на послеобеденное заседание в качестве эксперта был приглашен Иван Максимович Кирюхин.

Кстати, проявившему бдительность при попытке задержания подозрительных лиц, М. И Бемму, «вкатили тогда на полную катушку» 15 лет. Потом оптимальный срок Верховный Суд РСФСР снизил, но судьба милиционера была сломана. Полагаю, что в нынешние времена, при подобных обстоятельствах он мог вообще бы не получить срок. Я привел версию событий, изложенных Матвеем Беммом, и, честно говоря, верю его рассказу. Четверть века спустя ему нет нужды придумывать оправдательные мотивы своим действиям. Так оно все, вероятнее всего, и было. Не спорю, что даже за неумышленное (или неосторожное) убийство он должен был понести наказание, но ведь не 15 лет лишения свободы, как отъявленный супостат.

С этих пор в судебные заседания я появлялся трезвым – безусловно, безукоризненно и аккуратно одетым, с запахом хорошего мужского парфюма и соответственно досконально подготовленным (правда, случались и экспромты).