Хроники сыска (сборник)

Форосков положил ствол на подоконник и тщательно прицелился. Человек в окне увидел выходящего из-за угла кассира и махнул ему рукой. Тут раздался выстрел, в стекле напротив сердца охранника что-то взорвалось, и образовалась дыра размером с кулак. Самого же сторожа как ветром сдуло…

– Бегом, бегом! – рявкнул Максим, и семь человек бросились к башне. Кассир же, сделав свое дело, засеменил в дирекцию.

Подскочив к сеням, бандиты обступили их и закрыли собой Фороскова от посторонних глаз. Тот быстро и ловко высверлил в деревянном косяке дыру, вставил туда закаленный пробойник и сильно ударил по нему кувалдой. Дверь сразу распахнулась. Налетчики мигом набились в сени, закрылись изнутри и перевели дух.

В маленьком помещении было тесно и темно. Битюг находился сразу за Форосковым, Вешкурцов замыкал колонну. Все стояли молча и внимательно прислушивались. Если сторож еще в состоянии сопротивляться, он перебьет сейчас через бойницу половину отряда… Но из-за блиндированной двери не доносилось ни звука, и Форосков снова взялся за дрель.

Сверлить отверстие в железном косяке пришлось намного дольше. За это время по двору проехала телега, двое рабочих протащили обечайку. Никто не обратил внимания на дыру в стекле и отсутствие часового в окне, все оставалось спокойно.

Наконец Петр отложил дрель, вставил пробойник и взялся за кувалду. Оглянулся через плечо:

– Дайте место.

Остальные отступили к задней двери. Форосков занес кувалду над головой. Тут вдруг дверь в башню приоткрылась, чья-то рука схватила механика за грудки и одним рывком вдернула внутрь. Лязгнул засов, и снова стало тихо…

Все опешили. Первым опомнился Битюг. Он подскочил к двери и выкрикнул в бойницу грубую матерную брань. Немедленно оттуда высунулся длинный ствол «ремингтона» и уткнулся ему прямо в лоб. Щелкнул взводимый курок, и спокойный голос скомандовал:

– Брось шпалер!

Иванов тут же положил револьвер на землю. Вешкурцов, прикрываясь другими бандитами, бесшумно выскользнул на улицу. Там его поджидал плечистый парень в тужурке механика. Он дружелюбно улыбнулся Аггею Титычу и сказал:

– Здравствуйте, любезный. Не желаете ли узнать, что у меня на голицах написано?

И приложился на совесть. Словно взрывная волна ворвалась в тесные сени; сразу двое или трое налетчиков, сбивая друг друга, полетели на пол. Через минуту всех их, уже скованных наручниками, рассаживали в полицейские пролетки. Битюга сразу же отделили от остальных и повезли в секретную камеру полицейского управления, на допрос к Благово.

Отдав последние распоряжения, Лыков стукнул в блиндированную дверь. Она вскорости открылась. Титус, Форосков и сторож Лошаков сидели наверху у простреленного окна и беззаботно распивали осьмуху водки. Лошаков был немного контужен осколками разрывной пули, но веселился больше всех. И понятно почему! Удивительный план Фороскова полностью удался. Панцирь с поджилетником погасили осколки пули, бычий пузырь уловил битое стекло. Теперь страх выходил из человека, выдержавшего ружейный выстрел, в форме бурной радости.

– Ну, ты молодец, Кузьма Иваныч! – Алексей уважительно похлопал охранника по плечу.

– Да, славно жить на белом свете, – ответил Лошаков. Подрагивающей рукой он налил себе новую порцию и обратился к Петру: – Мил человек! давай еще махнем! За твою меткость!

Только через час, изрядно захмелевшие, сыщики вышли из башни; пьяного сторожа отвезли домой.

По Сормову до вечера сновали полицейские пролетки, шли обыски и аресты. Внезапная облава выявила множество беспаспортных, несколько беглых в розыске, тайные притоны с ворованными вещами. Урядник Едренов сел в соседнюю камеру с людьми Битюга. Балахнинский исправник распоряжением губернатора был отставлен от должности без прошения и отдан под суд. На его место назначили приятеля Благово, еврея из выкрестов, Гуревича – человека жесткого и деятельного[65]. В селе был создан полицейско-жандармский пункт с усиленными штатами, руководимый отдельным приставом. Ерусалимский срочно и тайно переехал в Нижний Новгород со всем семейством.

Через три месяца был объявлен приговор. За убийство купца Телятникова с приказчиком и приуготовление вооруженного ограбления заводской кассы Иванов получил четырнадцать лет каторжных работ. Спустя час после оглашения в пивную на Почтовом съезде зашел невзрачный паренек. Спросил «ермолаева» и баранок. Когда Ерусалимский поставил перед ним кружку с пивом, посетитель неожиданно схватил кабатчика за единственную руку и сильно дернул на себя. Тот не удержался на ногах, шлепнулся грудью об стойку и мгновенно получил удар ножом сверху под левую лопатку. Затем убийца вынул клинок, вытер его об одежду жертвы и быстро вышел. Никто из посетителей пивной не решился его преследовать. Личность преступника осталась не выясненной, преступление никогда не было раскрыто. Видимо, Битюг и из острога продолжал руководить своей бандой.

Так кровью началась и кровью закончилась история о происшествии в Окском батальоне.

Смерть провизора