Хроники сыска

Андрей Никитич Всеволожский, один из богатейших людей империи, служил по убеждению, а не за пенсию. Имея золотые рудники, железоделательные заводы и доходные дома в обеих столицах, он мог поэтому позволить себе многое, если считал это полезным для дела. Приехав в Нижний Новгород пять лет назад в скромном чине надворного советника, теперь Всеволожский был уже партикулярным генералом с тремя орденами и только что получил камерегера. Благово Андрей Никитич уважал и ценил еще с 1876 года, когда они вместе раскрыли громадную преступную организацию конокрадов в центральных губерниях. Эта организация похищала в год до пяти тысяч лошадей! Благово, вытащивший все расследование на своих плечах и неоднократно рисковавший при этом жизнью, впал из-за своего независимого характера в немилость у министра внутренних дел Тимашева. Этим пытался воспользоваться недолюбливавший Павла Афанасьевича губернатор Кутайсов. От серьезных неприятностей Благово тогда спас именно Всеволожский – богач, потомок Рюриковичей и сын гофмейстера двора Его Императорского Величества.

С Лыковым же вице-губернатора связывали совершенно дружеские отношения. В турецкую войну оба они находились на кавказском фронте: Алексей – вольноопределяющимся, а Андрей Никитич – уполномоченным Общества попечения о раненых и больных воинах. Лыков с пробитым легким умирал в 36-м военно-временном лазарете, когда его увидел приехавший с ревизией Всеволожский. Узнав, что молодой солдат – нижегородец, вице-губернатор (он оставался в этой должности и на войне) взял его в свою коляску и успел счастливо довезти до тылового хорошего госпиталя, чем спас Лыкову жизнь. Через два года в Нижнем они познакомились заново: второй человек в губернии и второй человек в сыске. Вспомнили ту военную историю и подружились, невзирая на разницу в возрасте и чинах. С тех пор, если Благово требовалась помощь «наверху», он ходил именно к Всеволожскому, и всегда со своим помощником.

Сейчас вице-губернатор внимательно слушал Благово, все более изумляясь его предложению. Затем молчал с минуту, разглядывая обоих сыщиков так, словно видел их впервые. Наконец произнес:

– Стало быть, вы хотите, чтобы я форменным образом разрешил вам отравить женщину? Желательно не до смерти…

– Так точно, ваше превосходительство! – несколько по-шутовски ответил Лыков, но Всеволожский тона не поддержал.

– Есть вероятность, что Киенкова умрет от вашего опыта?

– Есть. Незначительная, на наш взгляд, но… Она может умереть не от отравления, а от страха, – честно ответил Благово.

– Но иного способа раскрыть это преступление вы не видите?

– Андрей Никитич. Если бы я мог поймать убийц, не подвергая при этом риску жизнь человека, я, безусловно, так бы сделал. Я пытался. Проповедь уважаемого протоиерея, и та не помогла! За ее же душу, в конце концов, боремся.

– Она не хочет спастись сама, а вы за нее боретесь… Нельзя снимать со взрослого человека, христианина, ответственность за собственный выбор.

– Нельзя, – согласился коллежский советник. – Но и подавать обывателям пример безнаказанного преступления тоже опасно. Особенно у нас в России.

– Теперь моя очередь с вами согласиться. Я вообще имею очень дурные предчувствия относительно нашего будущего…

– Я тоже.

– …И потому приказываю: преступников поймать и примерно наказать. Ваш эксперимент разрешаю. А чтобы вам не одному потом отдуваться, Павел Афанасьевич, если вдруг случится беда, то в день проведения операции я буду находиться на квартире макарьевского исправника. Ответим вместе.

Так штабс-капитан Мрозовский получил сразу двух гостей: одного полицейского доктора и одного вице-губернатора.

Опыт прошел быстро и без накладок. Агент Девяткин, загримированный мужиком, отпер отмычкой дверь в лавку Киенковой, когда она вместе с теткой была на литургии. Прокрался наверх, отыскал на кухне горшок со щами и высыпал в него пригоршню толченого навозника. Затем подбросил в нужной чулан пузырек с надписью «ядовито» и ушел, никем не замеченный. И через час после возвращения женщин домой началась суматоха…

Милотворский, как и обещал, оказался у кухарки раньше всех, причем со своим чемоданчиком. Якобы случайно он болтался в это время на улице. Увидев бегущую перепуганную женщину, полюбопытствовал, что случилось, сказал: «Как кстати! Я же доктор» – и пошел откачивать несчастную лжесвидетельницу. Он же подтвердил потом, что риска для жизни Киенковой не было – Благово рассчитал все верно.

Всеволожский во время операции, нервничая, таился на квартире исправника, а сам Павел Афанасьевич в Лысково не поехал. Он тоже переживал, но крепился и сидел в кабинете, дожидаясь вестей.

К вечеру доктор с вице-губернатором вернулись и сразу поспешили на второй этаж управления полиции. Ворвались с криками: «Жива!» Благово облегченно вздохнул, хлопнул коньяку и снова принялся ждать, но уже саму жертву опыта.

В одиннадцать часов дополудни следующего утра ему доложили: мещанка Киенкова просится на прием.