Хроники тринадцати миров

Люксор Велетов криво улыбнулся. Его губы кривились и никак не могли застыть в каком-то положении, отчего смотрящим на Велетова казалось, что они имеют дело и вовсе не с человеком, а с каким-то пластилиновым монстром, который все время меняется и совершенно не имеет ни телесной, ни духовной оболочки.

— Том Кергест предал не меня, а себя. И свою сестру в первую очередь. Как ее там звали? Луилья Женевель?

9.2

(Еще одно познавательное отступление о Лефроях).

Ну вот. Вита Соколова была все эти дни с ним. Но он, Жак Лефрой никак не мог испытать ту радость и счастье от встречи, которую так долго представлял. Не было ни объятий, ни слез, ни смеха. Ничего того, что сопровождало его в походе с ней за Яройским даром. Что-то нависло над ними и не давало покоя, отчего Жаку было не по себе. Он силился выдавить из себя шутки и колкости, пытался хоть как-то завести разговор, но натыкался на лишь на лед, да и сама ситуация. Возможно, их ждет скорая смерть. Скорая и мучительная. Друзья могут и не успеть прийти. Морт может не найти их, или еще хуже — они погибнут.

Жак Лефрой никогда ни к кому не привязывался. Он вообще очень сильно изменился после всех произошедших событий. Стал более податливым, мягким, стеснительным. Может, думал он, его душа становится похожа на ту, которой была еще до встречи с ведьмой, погубившей его семью?

Странно, но он почему-то никогда не пытался найти свою мать и сестру. Выжили ли они в годах рабства? Смогли убежать? Или сейчас лишь земля ледяным грузом покрывает их лица…

В комнате горел камин, чадил черным дымом немножко, а Жак размышлял об этом всем, прихлебывая любимое ягодное вино.

— Жак? — окликнул его девичий голос, заставив сердце биться и трепыхаться в грудной клетке так, что казалось, что сейчас оно выпорхнет из груди, словно птица.

— Да, Вита…

— О чем ты думаешь? — Вита опустилась рядом с его креслом у камина прямо на ковер, смешно поджав ноги в этом своем нелепом платье. Зеленое в горошек. Где она его только взяла? Зато оно удивительно гармонировало с ее каштановыми волосами и живым взглядом. Вита… Интересно, ведь, быть может, Вита похожа на его мать чем-то. Может, именно поэтому он, некромаг, был так безумно влюблен?

— У меня когда-то была семья. Отец… Отца убили. А мать с сестрой пропали. Их угнали в рабство. — Жак, поморщившись, сделал еще глоток вина. Отчего-то оно сегодня горчило.

— Жааак. Я сожалею. — легкая рука легла на его плечо. — Мои… Мои родные, их тоже не стало.

Они немного помолчали, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине.

— Жак?

— Ум?

— А ты не пробовал их найти? Свою сестру и мать?

Некромаг пожал плечами.

— Мне первые годы после этого события было не до того, а потом… Потом я вырос. И… даже если я найду их, смогу ли я простить самого себя за то, что случилось? В смерти отца и их участи виноват лишь я.

— Жак! — девушка уже обнимала его, ласково гладя по волосам, по щеке. — Не нужно себя винить. Ты — не виноват. Мы не вправе распоряжаться собственной судьбой, хотя, нам порой и кажется, что мы всесильны. Мир, он такой. Нужно научиться в этом мире прощать, хотя бы самих себя.

Этот запах, абрикосов и яблок, казался Лефрою удушающее сладким, не приторным, но сладким настолько, что хотелось вдыхать его в себя бесконечно, утопая в абрикосовых садах чужой души.

Ее теплые руки, дарящие надежду и тепло, дарящие любовь, незаслуженную, которую Лефрой выпросил своим нытьем, ее голос, убаюкивающий и нежный, словно у кошки…

— Вита…

— Да?

Жак Лефрой выдохнул и прижался своими губами к ее щеке. И хотя он был готов услышать тысячи проклятий, он был готов получить заслуженную пощечину, этого не произошло. В чем же перемена? Что случилось, что сейчас, эта девушка позволяет ему быть рядом?

Словно обезумев от трепета и счастья, Лефрой целовал ее щеки, губы, нос, холодный, словно у котика, вдыхал запах ее волос. Он перецеловал каждый пальчик на ее руках и в конце-концов просто прижал к себе, словно маленького ребенка, словно великую драгоценность.

А камин потрескивал и сверкал цветными искорками.

— Я люблю тебя. — прошептал Жак Лефрой, не надеясь услышать ответ.

— Я люблю тебя, Жак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.1

— Гкхем-кхем! — раздалось у некромага прямо над ухом. Он, едва разлепив глаза, понял, что они так и уснули с Витой в кресле у камина, забывшись от пережитых страхов и горя, запутавшись в собственных воспоминаниях.

— Чего!? — проснулась и Вита. Вскочила с колен Жака, сделала круглые глаза, словно не помнит прошедшего вечера.

— Мы просто разговаривали.

Морт, сощурившись, только хмыкнул. Никто не заметил как он пришел. Теперь же дракон просто лучился ехидством.

— Веселая компания вся в сборе и ждет торжественного приглашения за дверью. Слава небесам я не впустил их вместе со мной. Правда, я думал, что ты попросту пьян и надеялся вразумить тебя немного. Но, вижу, что ты вчера и сам уже того, навразумлялся по самое мама не балуй.