Хроники царя Давида

Ванея, сын Иодая, закончил чтение. Члены комиссии явно испытывали неловкость; одни рассматривали свои ногти, другие почесывали носы. Причина их смущения была очевидной, ибо первым, кто прошел по подземному ходу, добрался до водоема и сражался с иевусеями, поразив их, был Иоав; но в отношении Иоава, как было известно, царь Давид дал поручение сыну своему Соломону: «Поступи с Иоавом, как подскажет тебе твоя мудрость, дабы седая голова его не упокоилась с миром в могиле».

Наконец Иосафат, сын Ахилуда, дееписатель, всплеснул руками и изрек:

— Отчего возникают в сердцах господ моих сомнения на счет того, как представить Иоава в наших хрониках? Разве в Книге Бытия не повествуется совершенно откровенно о змие, разве не говорится там о Каине, убийце брата своего Авеля? В иных странах тот, кто неугоден царю, упоминается в книгах лишь вскользь или не упоминается вообще и таким образом как бы перестает существовать, а сыновья его вдруг неожиданно становятся ничьими сыновьями. Но так поступают необрезанные, а кроме того, это немудро, ибо полное искажение фактов может ввести в заблуждение лишь полных глупцов и вызывает недоверие ко всей книге; и как только на трон восходит новый царь, он приказывает переписать все по-новому: те, кто при предыдущем царе был в опале, снова извлекаются на свет БОжий, а любимчики соответственно отправляются в небытие, так что история целого народа зависит от того, какие задачи ставятся перед теми, кто эту историю пишет. Мудрейший из царей Соломон предпочел бы, чтобы наша комиссия подошла к этому вопросу более тонко: если правду следует подправить, то делать это нужно очень осторожно, и вообще действовать деликатно, чтобы народ поверил написанному; царь надеется, что Единственно Истинные и Авторитетные, Исторически Точные к Официально Признанные Хроники об Удивительном Возвышении и так далее переживут все другие книги такого рода.

Я заметил, как нахмурился Ванея, сын Иодая. Гневно засопев, он высказался:

— Довольно. Пусть БОг нашлет на меня все свои кары, если я не устрою открытого суда над Иоавом. У меня хватает свидетельств против него и его собственных признаний, чтобы дважды, даже трижды его повесить, и отрубить ему голову, и прибить его тело к первой попавшейся стене; на этом суде он расскажет всю правду, так что ничего подправлять не понадобится.

Дееписатель Иосафат, сын Ахилуда, вежливо улыбнулся. Возбуждение судебного процесса, заметил он, выходит за пределы компетенции господина Ванеи, а также предполагает согласие царя Соломона; и одно дело — вздернуть человека, а другое дело — написать о нем.

Взглянем на царя Давида в зените его славы.

Волосы его порыжели, в бороде появились первые седые волоски. Необходимость постоянно быть начеку проложила вокруг глаз бороздки морщин, а сами глаза утратили былой блеск.

(Иосафат: «Здесь необходимо упомянуть, что ГОсподь поставил Давида царем над Израилем по воле народа Израиля».)

Царь живет в крепости Сион и нарекает ее градом Давида. Он укрепляет ее. Он ведет переговоры с Хирамом, царем Тира, который посылает ему стволы кедров, а также плотников и каменотесов, чтобы построить Давиду дворец.

Из дочерей города Иерусалима берет он себе новых жен и наложниц. Ему нужны свежие женщины, ему нужно больше сыновей, он надеется, что расширение его семьи за счет местных красавиц сделает его любимцем народа.

(Элихореф: «Здесь следует указать имена сыновей Давида, которые родились у него в Иерусалиме».)

Он истинно избранник ГОспода. Дом Саула после смерти его основателя пал, а дом Давида должен существовать многие поколения. Власть Давида освящена высшей целью — поэзия его проникнута этой мыслью; вместе с текстами главный царский музыкант получает подробные указания относительно того, как их надо исполнять. Однако Давид ищет более надежное свидетельство своего божественного предназначения.

И вспоминает о Ковчеге Завета.

(Нафан: «Хорошо бы ввести здесь короткую главу о переносе Ковчега ГОспода в Иерусалим».)

БОжий Ковчег с восседающим меж херувимов незримым Яхве. Его везли в Иерусалим, и вместе с ними везли Яхве, неосязаемого, изменчивого БОга всех израильских родов. Там, где БОг, там и власть.

Но где же находится Ковчег? Поспешно проведенные расспросы показали, что в последний раз перед ним преклонялись, по всей видимости, во время судейства пророка Самуила, точнее, после того как его в битве захватили филистимляне, но вскоре, измученные насланными Яхве нарывами и язвами, отправили его назад в Израиль. С тех пор стоит он, покрытый пылью, в сарае некоего Абинадава из Кириафарима близ БОжьего храма.

(Садок: «Подробности, которые могут вызвать сомнения в святости предметов культа, следует опустить».)

Ковчег очищают от паутины и красят свежей краской, после чего царь Давид в сопровождении тридцати тысяч верующих отправляется к дому Абинадава, чтобы забрать оттуда Ковчег. Его устанавливают на новую деревянную колесницу, которую поручают вести Озе и Ахию, сыновьям Абинадава.