Хроники турбулентости 2020-2023

Проблему хаоса впервые обозначили досократики, которые набрались умственности в Древнем Египте, который сильно ослаб к 5 веку до нашей эры и потерял гриф секретности на многих слоях знания и когнитивных методологий, накопленных со времен Раннего Царства, то есть за 3 тысячи лет. Перескакивая еще через две с половиной тысячи лет, первым естественно-научным исследователем хаоса был бельгийский ученый российского происхождения Илья Романович Пригожин, еврей по этническому происхождению, родившийся в Москве в 1917 году и вывезенный из Советской России в 1921. Илья Пригожин стал очень модным в середине 1980-х годов, когда вышла его книжка “Порядок из хаоса”. Оттуда пошли всякие умные выражения типа “самоорганизация” и “точка бифуркации”, а также с его подачи стали повсюду видеть действие третьего начала термодинамики и говорить о необратимых процессах. Пригожин получил Нобелевку по химии в 1977 году, а также ему в Техасском университете в Остине организовали Центр Ильи Пригожина по изучению статистической механики сложных систем. Я был там в 2015 году, душераздирающее зрелище – бедность, запустение, если кто ещё что и понимает в этом деле (сам Пригожин умер в 2013 году), то это только работающие там русские преподаватели и китайские студенты. Точно как в американской шутке: что такое лучшие американские университеты? – Это места в США, где русские профессора учат китайских и индийских студентов.

Так вот, возвращаясь к Институту Санта Фе. Это место в курортном городке Санта Фе, штат Нью-Мексико, недалеко от Альбукерке, где происходило действие сериала “Во все тяжкие” про прикладное применение теоретической химии. На самом деле, это не НИИ в советском понимании, где сидят тунеядцы со степенями и изображают научное исследование за гарантированный оклад. А это крыша, под которой на деньги спонсора (гранты) собираются на какое-то время умники со всего света, чтоб решить какую-нибудь проблему – или хотя бы обсудить её с коллегами, авось какая искра и пробежит между разобщенными полушариями головного мозга. Так же устроен и Институт перспективных исследований в Принстоне, который я посещал в 2011 году. Этим они отличаются от Принстонского университета или Стэнфорда, в которых умники сидят на окладе. И всё это разнится со стабильно работающими фабриками мысли вроде RAND или STRATFOR, потому что некоторые обслуживают преимущественно одного заказчика, как, например, RAND – это оборонное ведомство, а STRATFOR изображает из себя частное ЦРУ для всех желающих, хотя уровень их умственности и текстов – это политинформация для учеников 8 “Б” класса, которым не удалось сбежать с уроков покурить за углом. Но у STRATFOR много подписчиков, на подписку они и живут, как порнохаб. Был несколько лет назад скандал, что данные о подписчиках STRATFOR утекли – и оказалось, что куча разведывательных ведомств США, включая Госдеп, черпали всю информацию из цедулек СТРАТФОРа. Чтоб понимать уровень исследователей – на российской тематике сидело два молодых человека, парень и девушка. Парень был из семьи российских эмигрантов, девица местная. Мальчонка знал по-русски хорошо, девица плохо. Но зато она врала, что стажировалась полгода в России в самых верхах, спала с чиновниками категории “А” и поэтому владела инсайдерской информацией. Её потом выгнали, а то было слишком даже для доверчивых американцев. На основании писанины этой парочки принимались внешнеполитические решения, сочинялась аналитика, делались прогнозы.

Если послушать российские СМИ, то складывается впечатление, что злонамеренные американцы только спят и видят, как напакостить России. Правда же совершенно оскорбительна – до России нет никому никакого дела, её шпыняют по совершенно иным соображениям, прежде всего по шкурно-личным. На ней хорошо делать себя политическое имя, потому что нет российского лобби в Вашингтоне – до сих пор нет и уже не скоро будет, нет никаких серьёзных игроков, которым были бы интересны серьёзные отношения, построенные на деньгах и которым бы мешали политические дрязги. За Россию некому заступиться в вашингтонских коридорах, кулуарах и буфетах, вот её и можно гонять так же безнаказанно, как Кракозию или Мобутию. В 2010-х годах я несколько раз пытался организовать нечто вроде Центра русских исследований в США, чтобы доносить до американского истеблишмента и общества непредвзятую, достоверную, объективную информацию о России. Последней моей попыткой был заход в Институт Бейкера при Университете Райса в Хьюстоне, штат Техас. В общем-то, правда о России никому не интересна, пояснил мне один грамотный человек, дескать, нас вполне устраивает та информация, которой располагаем, связи с Россией минимальны, русский язык и культура мало кому нынче интересны, нам ничего не надо, потому что и так хорошо.