Хроники турбулентости 2020-2023

Биография Путина недвусмысленно проясняет здоровое честолюбие. Честолюбие – это здоровый инстинкт, наравне с волей к жизни и страстью к противоположному полу. Ментальность хлюпиков-интеллигентишек, негодных ни к какому серьёзному делу, кроме как жевать сопли и страдать от непонятости на своих убогих кухоньках, отравила через уроки депрессивной русской литературы не одно поколение российских умов. В поколениях русскому человеку вбивалось, что думать и работать ради себя, ради собственного продвижения по социальной лестнице вверх – это зазорно, это карьеризм и приспособленчество. На самом же деле, стремление занять высшее положение в социальной иерархии – самое здоровое проявление мужского начала в любом самце. Гормоны, тестостерон, физическая крепость – всё идёт в связке, заставляя мальчиков совершать поступки и подвиги, стимулируя попутно и мозги; тягловые рывки молодых самцов к успеху тащат за собой всё остальное человечество.

В отличие от тотального большинства других российских особей мужского пола, Путин – не невротик. Мужские неврозы – страшное следствие бабского воспитания в стране, где революция и две войны выкосили здоровое нормальное мужичье, и где мальчишки росли преимущественно в однополых семьях – с маманей и бабулечкой. Путину повезло – у него был отец, и отец достойный, фронтовик. Ко всему этому, он пошёл в спорт, где важны непосредственные телесные контакты – в борьбу. Физические контакты невероятно сказываются для полноценного развития личности. В британских закрытых школах, например, практикуется регби – считается, что аристократ должен уметь ладить со своим телом и не боятся физических контактов с телами других людей. Так же воспитывали свободных граждан в Древней Греции – мальчишки не столько били друг другу морды в состязаниях по панкратиону, сколько голые возились друг с другом в песке в борьбе, развивая чувство телесности и испытывая мышечную радость, отчего и мозги у греков работали превосходно.

Мемуаристы Путина описывают, что он был не дурак подраться. Не в том смысле, что нарывался и борзел, а в том, что не боялся как дать по морде обидчикам, так и получить самому. Редкий мужчина не боится получить по морде. По нынешним временам это вообще штучный товар. Путин был некрупным молодым человеком изящного телосложения, поэтому на улицах ему приходилось биться с особым остервенением, как викингу-берсерку против нескольких здоровенных противников. Люди, далёкие от единоборств, не подозревают, что хороший уличный боец навешает люлей хорошему бойцу из смешанных единоборств типа ММА. Просто уличных бойцов уже не осталось, все способные драчуны теперь зарабатывают хорошие деньги в октагонах. Путину не нужен был пистолет, чтоб постоять за себя. Справлялся голыми руками.

Стальные фаберже – единственное украшение настоящего мужчины

Когда вы планировали последний раз стать разведчиком, вдохновившись биографией Рихарда Зорге? Или образом Штирлица? Или, в конце концов, образом великолепного 007 с лицензией на убийство? Многим хотелось бы быть Джеймсом Бондом, это правда. Но сколько из них пошло в приёмную КГБ, чтоб навести справки, как это делается? Чтобы пойти в приёмную КГБ, самому, подростком, в стране, где этих трёх букв мужики боялись больше, чем девицы других трёх букв, надо было обладать стальными фаберже с самой юности. Обычно же органы сами ищут себе кадры, приходят на готовенькое. А тут инициативный синеглазый юноша приходит и требует взять его на работу. Нечастая практика. Что интересно – юноша оказался не только смелым, но и вменяемым. Ему сказали – сначала получи образование. Он спросил – какое? Ему посоветовали юридическое. И он взял и осилил юрфак ЛГУ, что было одной из лучших юридических школ в Советском Союзе. Неважно, насколько глубоко он освоил тонкости юриспруденции – он получил систематическое знание о праве и законности. И прошёл отличную обкатку в академических кругах, потому что в московском и питерском университетах у преподавателей сохранилось благородное дореволюционное обхождение. В дальнейшем, в высшей школе КГБ, его дошлифовали спецдисциплинами номер один, номер два и номер три, но ЛГУ нивелировал и выправил возможные шероховатости в манерах, так как не было возможности у его тружеников-родителей содержать бонну и гувернантку, как у другого Владимира Владимировича, у Набокова.