Хроники Вандербурга

Серая масса, чуждая высоких стремлений, занятая мелкими низменными делишками и устанавливающая дурацкие правила, дабы облегчить свое существование… Нельзя сказать, что Вандербург с его жителями казался Владу именно таким, причем с самого детства. Тем не менее, еще со школьной скамьи, увлекшийся магией Метумор начал медленно, но верно отгораживаться от окружающих его людей. Стал воспринимать вчерашних друзей, как помехи, родителей и прочих родственников — как неизбежное зло, ну а город в целом — как гигантский муравейник с муравьями-переростками, по непонятной причине сильно похожими на людей.

Надо ли еще объяснять, что презрение к обществу неизбежно должно было перейти в плоскость презрения к законам, этим обществом устанавливаемым? А то, что вслед за презрением приходит нарушение этих законов — надеюсь, понятно? Для Влада Метумора эти вопросы были даже не риторическими. Он бы в них, скорее всего, даже не увидел смысла, счел бы пустыми заморочками и предрассудками. Иначе и быть не могло, ведь ответы на эти вопросы молодой маг давно для себя получил. Причем на подсознательном уровне.

Чистый, свободный от «заморочек и предрассудков» разум Метумора рассуждал просто: талант (если он есть) должен приносить пользу (в первую очередь — своему владельцу). Трудиться на благо муравьев-переростков Владу было просто… неинтересно. Но стоило кому-то из этих муравьев поманить его «выгодным предложением», как интерес возникал и отодвигал презрение к данной конкретной особи на второй план.

Сказать, что магические таланты в Вандербурге просто «пользовались спросом», значит, не сказать ничего. Если же маг не только талантлив, но и беспринципен, если он готов по сходной цене «решить любую задачу», если к любому сомнительному мероприятию он и впрямь относится, как к задаче из учебника… Тогда спрос на его услуги возрастает до недосягаемой высоты. И не было ничего удивительного в том, что уже в восемнадцать лет Влад Метумор стал счастливым обладателем небольшой, но уютной квартиры в историческом центре города.

Конечно, до некромантов, колдунов и так называемых «Темных Героев» Владу было так же далеко, как карликовому пуделю до волка. Презирая законы, Метумор все же предпочитал не рвать с ними бесповоротно и не оказываться целиком вне их уютных рамок. Неоднократно подходя к роковой черте и переступая через нее, молодой маг умудрялся, во-первых, не слишком от нее отдаляться, а во-вторых, вовремя отскакивать обратно.

Участвуя в похищении Лейлы Крамер, Влад придерживался той же схемы… вернее, пытался придерживаться. При всех своих семи пядях во лбу, он своевременно не уловил разницу между похищением дочки магната и, скажем, временным повышением физических характеристик спортсменов перед соревнованиями. В последнем случае вряд ли кто-то бы стал копать столь глубоко, чтобы добраться до магической сущности допинга. Даже СМК смотрит на подобные дела сквозь пальцы и не принимает всерьез. Здесь же…

Похищение дочки господина Крамера обернулось даже не командой «фас!», адресованной целой ораве частных ищеек. На правах так называемого Большого Квеста, к поиску «нефтяной принцессы» подключился настоящий дипломированный герой. Да так подключился, что преподавательский состав ВМАК имел полное основание гордиться своим выпускником, да и собой в придачу.

Не прошло и суток, а Лейла Крамер уже вновь топтала элитные полы папочкиного особняка. В отличие от донельзя забюрократизированных «правоохранительных органов», герой и его спутник не тратили время на ненужные церемонии. Оборотной стороной их бесцеремонности стала гибель спутника героя… а также всех участников похищения. Вернее, почти всех. На оставшегося в живых Влада Метумора повесили всех собак; на пресс-конференции господин Крамер лично поклялся сгноить «этого чародеишку» в тюрьме. Поклялся — и теперь изо всех сил старается сдержать свое слово, подкрепленное немалыми финансовыми возможностями. Так старается, что все адвокаты города готовы за километр обходить Метумора в качестве подзащитного…

Свой арест и предварительное заключение Влад поначалу воспринял с ужасом, переходящим в панику. Но уже на третий день ужас сменился равнодушием. Как оказалось, в статусе подследственного нет ничего, что должно вызывать иррациональный и трансцендентный страх. Камера, куда поместили Метумора, оказалась вполне жилой, и, что ценно — одиночной. Последнему Влад обязан своей принадлежностью к прослойке волшебников, ибо процессуальное законодательство строго-настрого запрещало контакты заключенных магов, колдунов и некромантов с обычными уголовниками. Очень уж непредсказуемыми могли быть последствия таких контактов.