Хроники Второго пришествия

Однако все это в прошлом. Теперь мой гнев иной природы. Никакой парообразной субстанции, я весь уплотнился – и духом, и телом. Даниил дал возможность перейти на качественно иной уровень всем моим чувствам и ощущениям. Открылось новое измерение. Мой гнев уже не парообразная субстанция, и сам я не аморфный тюфяк. Я воин, призванный моим Господином, и гнев мой подобен лаве – прекрасен и смертоносен! Не стоит становиться на моем пути – уничтожу! И лик мой будет прекрасен, а не искажен гримасой предыдущих жалких потуг, когда мое предназначение еще не было открыто для меня. Хвала призвавшему меня! И не этому жалкому, выжившему из ума старику становиться у меня на пути. Да что я трачу время на пустые разговоры с ним?! Уничтожить надо этого беглого врага, не желающего подчиниться воле моего Господина!

Я почувствовал, что мое тело меняется. Как на публичной казни ныне ушедших журналистских мразей, я вновь преображался в ветхозаветного старца. Глаза горели неистовым холодным огнем, и стихия, подчиняясь моему решению, выстраивала в боевые порядки несметные полчища клубящихся облаков. Ангелы – предвестники смерти начали свой ритуальный танец, и их мертвенно-бледные лики высматривали приговоренных к страшной, но справедливой расплате.

Глава 17

– Мальчишка! – орал на меня пророк, размахивая руками. – Что же ты себе позволяешь? Совсем из ума выжил? Хочешь повоевать – ну давай, покажи, на что способен!

Крики жалкого старика не могли отвлечь меня от принятого решения. У меня на кончиках пальцев уже зарождались молнии, и им не терпелось отыскать свежую плоть для сожжения. Это было новое ощущение – раньше мне не подчинялась огненная стихия, я лишь просил Даниила и через него вершил правосудие. А теперь и сам удостоился чести решать.

Я не спеша поднимал руки вверх, чувствуя, как полчища ангелов, послушные моей воле, ускоряют свое сумасшедшее верчение в предвкушении скорой жертвы. Мой гнев достигал своего апогея, и я получал непередаваемое удовольствие от осознания собственного могущества и возможности свершить казнь над ветхозаветным бунтарем. Гнев очистил меня от сомнений и подсказал единственно верное решение. Даниил вернул этому проходимцу жизнь, но он так ничего и не понял. Ну что же, пусть свершится суд и на все вопросы будут даны ответы. Енох исчезнет в Геенне огненной или воссядет у престола! Хотя, уверен, там все места уже заняты и стульчика с его именем не предусмотрено.

– Ну что, убийца, готов? – спросил пророк. – Давай сразимся!

Енох не стал смиренно ждать часа расплаты. Пока я упивался собственным величием, сельский старикашка преобразился. И так немалых размеров, он, казалось, стал еще выше и шире в плечах. Неопрятная одежда уступила место хитону, сияющему белизной, на плечах появилась накидка из выделанной овчины, место сапог заняли сандалии, а в руках образовался тяжелый посох. Лик его тоже преобразился, но, в отличие от меня, он помолодел. На лице его, еще недавно напоминавшем карту горных разломов, не осталось ни единой морщинки и, как ни странно, никаких следов бороды или усов. Волосы старика расстались с сединой и стали черными как смоль, зачесанными назад и прихваченными кожаным ремешком. По-моему, старый пижон даже успел их набриолинить.

Все эти трансформации вызвали у меня усмешку. Дед из деревенского пьяницы превратился во франтоватого пастуха-чистюлю, явно чуждого красноярским пейзажам.

– Ну ты красавец! – развел я руками, еле сдерживая накатывающий приступ хохота. – Прямо «тетя Ася приехала»! Ишь, как хитон отстирал! Ты по-прежнему кипятишь или замачиваешь?

Никакой реакции на мои слова не последовало. Острослов-таксист остался где-то там, далеко, в ином измерении. Нынешний ветхозаветный патриарх смотрел на меня спокойно и, как мне показалось, даже с любовью. По крайней мере, в его глазах не было ни капли осуждения.

– Оглох? – раздраженно переспросил я. – Ну ничего, это мы поправим!

Я поднял руки вверх, и небо, подчиняясь моей воле, отозвалось рокочущим громом.

– Ну что, пастушок, Илия-пророк на огненной колеснице приедет к тебе на подмогу, или сам справишься?

– На все воля Божья! – В устах Еноха эти слова не звучали смиренно, в них ощущался вызов.

– Вот как заговорил! Ну что ж, насладись Его милосердием!