Хроники Второго пришествия

Вот здесь умничать не надо, я и сам знаю, что вполне можно обойтись без рук и что одних мыслительных усилий предостаточно. Но ведь так можно и вовсе облениться. Нет, нет, нет и еще раз решительно нет! И не пытайтесь меня уговаривать. Гимнастика архиважна! Не случайно старик Штильман оставил своему сыну в завещании следующий секрет профессионального долголетия дантиста: верхнюю челюсть – сидя, а нижнюю – только стоя, и никакого застоя крови и геморроя! Конечно, взмахи руками для борьбы с геморроем не годятся, но все равно, хоть какая, а гимнастика.

Глава 35

В этот раз очередь выбирать обеденное место выпала Табризу, и его почему-то потянуло на экзотику. Мы оказались не где-нибудь в «прекрасном далеко», а в самой что ни на есть обычной забегаловке-стекляшке, расположенной неподалеку от Савеловского вокзала в Москве. Держали ее армяне. Место, как и его хозяева, было, вежливо говоря, колоритным. Нам даже не нужно было скрываться и менять внешность. Для хозяев забегаловки мы были простыми посетителями, не лучше и не хуже любых других. Ну, хотят взрослые люди о чем-то поговорить и хорошо покушать – милости просим! А вот в лица всматриваться не надо. Лишние вопросы – лишние ответы, к чему такая головная боль?

Антураж ресторана, прямо скажем, оставлял желать лучшего, но зато качество еды было без преувеличения безупречным. Заведение славилось своей кухней. В нем еще с ранних постсоветских времен кормились многие: актеры, известные писатели, музыканты. Бывали здесь даже воры в законе и мало чем отличающиеся от них олигархи, что неудивительно. Это ведь был не ресторан, а настоящая смерть гламуру и папарацци – случаев фотографирования в этом месте история просто не знала. Официанты, судя по внешнему виду, начинали свою карьеру еще в эпоху общепита, причем одновременно с поварами. У этих первыми клиентами, наверное, вообще было семейство Ноя во время своей недолгой стоянки у горы Арарат. Это не значит, что все они были стариками, просто замшелые какие-то и слегка побитые молью. Постиранные и вычищенные, но не открахмаленные и не отутюженные. В общем, по-домашнему уютные, как на даче. Мебель, как и посуда, простецкая, но удобная. Еда самая что ни на есть правильная: зелень-шмелень, шашлык-машлык, вино-шмино, тутовка. Вкус – умопомрачительный!

Так вот, сидели мы там и обедали, дружным жеванием и причмокиванием воздавая должное высокому искусству армянских поваров. А вечно мечущийся Илья вдруг возьми и задай мне наипрекаверзнейший вопрос. Сказал он так противненько, со значением:

– А вот скажите, уважаемый Учитель…

Пытался я не дать ему договорить, так как чувствовал подвох:

– Какой же я тебе учитель, охламон? Даниил нам всем учитель и вождь, ибо сказано:

А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья;

и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах;

и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос.

– Не обессудьте, дорогой Владимир Рудольфович, – хитро ответил Илья, – но для нашей страны и прилегающих окрестностей, как и для всех нас, сидящих за этим столом, вы и есть любимый учитель, что, само собой, не мешает нам всем почитать Даниила и даже думать о нем с придыханием. Вы ведь гораздо ближе к нему, чем кто-либо, включая братца вашего названого Билла, понимаешь ли, Гейтса. – Илья улыбнулся. – Так вот. Видите ли, дорогой ребе, вопросец назрел. Как вы часто говорите, и не вызывает это ни малейшего сомнения, ибо все, что вы говорите, в итоге оказывается истиной, тел на Земле больше, чем душ. Так вот, как вы считаете, что происходит с теми жалкими фрагментами душ, заточенными в телах грешников? Как с их телесными оболочками вы расправляетесь, уже известно всем, а вот что происходит с нетелесным компонентом?

Мне не хотелось отвечать Илье в столь же шутливом тоне, так как тема была уж больно серьезная. За его вопросом определенно скрывался страх, и по-другому он звучал примерно так: «Что там – по ту сторону смерти?»