Хроники Второго пришествия

К чести Путина, он не стал делиться полученной от меня информацией с коллегами. Вместо этого он глубоко задумался и стал просчитывать варианты реализации разных сценариев, в том числе и крайне нежелательных. Судя по тому, как быстро он погружался в печаль, ход его мыслей был близок к моему.

С трудом, будто воздух стал вязкой и тягучей субстанцией, я наполнил легкие и провозгласил:

– Спаситель!

Грянул рев шофаров, и на сцену поднялся Даниил. Публика встретила его сумасшедшими аплодисментами. Казалось, что мои уши вот-вот лопнут от напряжения, а из взорвавшихся ладоней зрителей темным фонтаном забьет кровь. Спаситель с удивлением посмотрел на богатое кресло, ожидающее его, но не стал спорить и присел на самый краешек. Публика продолжала сходить с ума, но Учитель не замечал ее. Он был бледен, печален и задумчив.

– А чему вы так радуетесь? – спросил он.

Даниил произнес эти слова очень тихо, но каждому показалось, что он шепнул их прямо в ухо.

Аплодисменты разом смолкли.

Даниил встал и подошел к краю сцены. Несколько секунд он всматривался в лица собравшихся людей.

– Чему вы так радуетесь? – повторил он. – Сердце мое обливается кровью, а вы ликуете, как на цирковом представлении! А может быть, вы замышляете недоброе и ввергаете слабых в искус, как эти двое неблагодарных, один из которых живет благодаря моей милости. Или ты уже обо всем забыл, разбойник?

Даниил резко повернулся вправо, и все увидели, кого он имел в виду. Неподалеку от сцены в окружении израильских солдат стояли Енох и Илия. Они не были связаны, поэтому производили впечатление не столько плененных, сколько почетных гостей, окруженных толпой телохранителей.

– Отвечай, – закричал Даниил, – забыл?

Енох поднял голову и неожиданно для всех заговорил:

– Я свидетельствовал и буду свидетельствовать о том, что ты, Даниил, – Царь тьмы и Антихрист, и идущие за тобой будут гореть в Геенне огненной!

Даниил не перебивал его, и Енох разошелся:

– Ты несешь смерть и страдание, уничтожаешь праведных и разрушаешь города, ты обрекаешь страны на гибель! Во времена твои царят страх и запустение, рабы живут по страху, а не по совести, а прислуживающие тебе жируют и лоснятся. Стон великий стоит на всей земле, стон страшный, и нет ни живого, ни мертвого, кто не слышал бы его! Засохло женское чрево. Даже престарелой Сарре наш Господь даровал счастье материнства, а ты отобрал его у рода человеческого. Где нерукотворный Храм, который должен стоять здесь, где теперь ты наслаждаешься своей силой? Нет его, ибо ты смерть и проказа рода человеческого! Его погубитель!

Енох выдохся и тяжело задышал. Слова давались ему непросто, но каждое достигло своей цели. Вся мировая знать притихла, пораженная не только сказанным, но и тем, что кара небесная за такое преступление не последовала. Миллиарды телезрителей, наблюдающие прямую телетрансляцию, замерли в тупом ожидании.

Даниил молчал. Он ждал, ждал и ждал. И вот первый робкий шепот пронесся по рядам. Люди ожили и стали активно обсуждать услышанное, сначала настороженно, а потом все смелей и смелей признавая справедливость услышанного. Действительно – рожать перестали, а о строительстве Храма ничего и не слышно. Сидящие у телевизоров поддержали общее настроение, возмущаясь поведением приближенных и отсутствием прежнего греховного веселья.

Кары небесной все не следовало, и заявления становились наглее. Я почувствовал, как ненависть и презрение к этому семени людскому начинают обуревать меня. Обернувшись к Спасителю, на лице которого появились слезы, я произнес:

– Учитель, позволь мне покарать маловеров!

Я поднял глаза на Билла и увидел, что мой брат думает так же, как и я. Апостольские перстни сладко звенели в предвкушении битвы, а фоном гремела грозная мелодия колец наших ребят. Восемь колец – достаточно, чтобы навсегда вывести этот человеческий сорняк с лица Земли! Восемь – число спасения и любви к Богу, а не вечной жизни человеческого отребья!

Даниил, все это время стоящий на ногах и всматривающийся в лица людей, медленно опустился на колени. По лицу его текли слезы.

Глава 47

– Так вот какова глубина вашей веры и истинная ваша цена! – вымолвил Даниил. – Жалко мне вас, ибо вы слабы. Неверие ваше страшно и мучительно. Как же можно даровать Храм, когда столь греховны ваши помыслы? Каких еще доказательств вам нужно, жестоковыйные, чтобы уверовали вы в Господа? Каких чудес вы не видели? Или будете кричать, как ваши предтечи, – распни его? Умри и воскресни, искупи жертвой наши грехи? Вы этого хотите – чтобы ради вас я взошел на крест? Лишь тогда ваша вера станет полной? Кто вам поверит? Не для вас жертва моя, а для пославшего меня! Ему – боль и слезы. Но страшитесь дня моего Воскресения, ибо не будет более у вас оправданий!

Даниил поднялся на ноги и обвел печальным взглядом мгновенно умолкшую толпу: