Хроники заблудившегося трамвая (СИ)

После обеда людей здесь почти не было. Посреди моста, на трамвайных рельсах, сидел по-турецки какой-то давно небритый опухший мужчина и по громкой связи требовал со следующей почтой прислать ему коробку сушёного корня аира и нефритовый чётки, а невидимая собеседница всё пыталась уточнить, хватит ли ему одной аптечной пачки. Чуть поодаль две девицы в чёрных коротких юбчонках и корсетах делали селфи на фоне Старого моста. Выглядел он так же чудесно, как и прежде, только одну из четырёх башенок снесли молнией во время какой-то магической разборки неделю назад.

Ри вздохнула, подошла к перилам, облокотилась об них и набрала номер родителей.

— Алё, привет! Привет, говорю! Привет! И папе тоже! Да, всё хорошо. Да, не забываю обедать. Нет, я туда не хожу! Нет, конечно нет. Нет, я не поеду… Всё под контролем. Я слежу за ситуацией. Пока всё нормально. Да, теплоходы ходят. Ну что я там буду делать, коровам хвосты крутить? Ах, завод открыли? Я не хочу на завод. Не надо меня на завод! Да, всё хорошо. Еду привозят, электричество есть, вода есть. Что, Петька женился? Ну, совет да любовь, счастье молодым! Нет, я совсем не расстроилась, что было, давно прошло. Ага… Угу… Как вы себя чувствуете?.. Как огород?.. Зреет, да? Я вам пришлю. Да, заговорю специально для вас. Да, от долгоносика и мучнистой росы, да. Я умею. Что мне прислать? Да пока всё есть. Ой, батарея садится. Пока-пока, до связи!

Содержание разговора практически не менялось от недели к неделе, и Ри не раз мысленно набрасывала его тайм-код. Ну, разве что иногда добавлялись какие-то события. Вот сейчас помянули, что её бывший парень женился. А до этого рассказывали, что соседка ногу сломала, и пришлось её везти до ближайшего городка в травмпункт.

Ри спрятала телефон в карман пальто и посмотрела вдаль. С Нового моста ей был открывался Речной вокзал, женский монастырь и толпа коттеджей за ним, а ещё дальше — Восточный мост. Сам он был виден отчётливо, а вот берега за ним скрывались в плотной белой дымке. Даже отсюда, за несколько километров, было ясно, что она не висела неподвижно, а клубилась и ворочалась, непрерывно меняя форму, и не было за ней ни земли, ни неба.

* * *

Нюсик появилась как всегда внезапно, большая, шумная, в облаке рюш и пышных юбок, и в комнатке у Ри сразу стало тесно.

— Смотрю, тебе жить надоело! — сказала она, плюхаясь на табурет. — Дверь не заперта, и замку ты даже полслова не шепнула.

— Не шепнула, — ответила Ри, закрывая тетрадку. Работать в присутствии Нюсик всё равно было невозможно. — Я опять с родителями разговаривала. Сама понимаешь.

— Понимаю. А дверь всё равно запирай. Слышала, что с Манон случилось?

— Нет, а что там? — Ри налила питьевую воду из большой бутыли в чайник и щёлкнула кнопкой.

— Ограбили. Полквартиры вынесли. А ей самой бошку проломили.

— Пипец! И чо, как она?

— Ну так… Жива, приходила ко мне, я ей кровь заговорила и в больницу отвела. Больше пока никаких новостей.

— Ты какой чай будешь? У меня ромашка есть, — тут Ри вспомнила мерзкий привкус зверобоя во рту, — зверобой, немного чабреца осталось.

— Ромашку давай. Я к тебе чего пришла-то… Васильчиковы сегодня утром уехали…

Засвистел чайник. Ри насыпала в заварочник ложку сухой ромашки, залила кипятком и оставила настаиваться. В груде хлама на столе нашла вторую чашку, кажется, чистую, поставила её перед гостьей.

— Уехали, значит…

— Да. Сказали, надоело под Дамокловым мечом жить. У них же там туман уже в двух кварталах плещется. Ну и они решили больше не тянуть.

Ри замерла перед старым буфетом, как полезла за остатками рафинада, так и замерла.

— Прям реально так близко?

— А то! Ты ж в центре живёшь, на нашу окраину и внимания не обращаешь. А у нас там жопа…

— Жопа… Но ты ж сюда не за этим пришла?

— Исессена. Васильчиковы мне ключи оставили. Сказали, можно забрать всё, что найду полезного. Пойдёшь со мной?

Ри наконец ожила, достала жестянку с рафинадом и выставила на стол и её.

— Даже и не знаю. Вот так вот, как стервятники…

— Так и знала, сейчас начнутся эти твои интеллигентские метания! — Нюсик картинно хлопнула себя по лбу. — Хочу ли я, могу ли я, говно ли я, магнолия…

— Ну неудобно же…

— Неудобно спать на потолке. Если мы сейчас туда не придём, туда прилетят настоящие стервятники. А дня через два всё накроет туманом, и будет вообще пофиг, кто тут и чего думал.

— Хорошо, даваай. Только сначала — чай.

* * *

Дому Васильчиковых, деревянному, с резными наличниками, крашеному в зелёный вагонной краской, было лет сто, не меньше. Он казался настолько крепким, что, наверно, простоял бы ещё столько же, но Ри, глядя на него, понимала, что счёт идёт даже не на дни, а на часы.

Слева от Васильчиковых смотрела в небо почерневшая печная труба. Обгоревшие стены рухнули под собственной тяжестью, по траве разлетелись осколки стёкол.

Ри совершенно неожиданно для себя присела перед развалинами на корточки и позвала:

— Кис-кис-кис!

Через мгновение по невидимым ступеням в том месте, где когда-то было крыльцо, спустился призрачный кот, большой и косматый. Едва лапы его коснулись земли, во все стороны брызнули серебристые искры.