Хроноагент. Гексалогия

Рассказываю я долго, прерываясь только затем, чтобы промочить горло глотком кофе, который мне подливает Катрин. Меня никто не прерывает. Все внимательно слушают, не сводя с меня глаз. Время от времени ктото опустошает рюмку, Андрей подливает. Когда водка кончается, Андрей трогает Магистра за плечо. Тот молча достает из бара коньяк. Водка у него кончилась, а творить новую ему некогда.

Когда я, наконец, заканчиваю свое повествование о «хождении по фазам», никто не произносит ни слова. Все попрежнему смотрят на меня. Жиль делает знак Андрею, и тот быстро наполняет коньяком опустевшие рюмки. Жиль берет свою и тихо говорит:

– Андрей, у тебя не было даже одного шанса из тысячи вернуться из этого «угон крадикс зуфеля». Видимо, агенты ЧВП хорошо знают, что это такое, и неспроста боятся его. Это просто чудо, что ты снова с нами.

Мы выпиваем. Потом Андрей спрашивает:

– Друже, ты говорил, что пережил весьма неприятные минуты. Ты что, действительно запаниковал?

– Это слабо сказано, Андрей. Я был близок к истерике. Помнишь курс МПП? Нас там готовили ко всякому, но не к такому!

– Сектору Z надо учесть этот момент, – говорит Жиль.

– Сектор Z и так уже распоясался сверх всякой меры, – недовольно ворчит Магистр, – слишком много они на себя берут…

– Ну, ну, Филипп, успокойся, – мягко говорит Стремберг, – они уже сами поняли свою ошибку.

– Дайто Время, чтобы все прошло нормально, без последствий, – снова ворчит Магистр.

Кристина не дает мне сосредоточиться на этом разговоре. Задумчиво вертя за длинную ножку бокал с вином, она спрашивает:

– Андрей, я очень внимательно слушала, но остался один неясный для меня момент. Меня интересуют и твои субъективные ощущения при переходах.

– Никаких, – отвечаю я. – Все, как у Грибоедова: и «Шел в комнату, попал в другую».

Кристина ненадолго замолкает, потом заявляет:

– Мне необходимо самой побывать там.

После паузы Магистр спрашивает ее:

– И как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Вы внедряете меня в когонибудь в Лотарингии, и я сама пройду все эти переходы и узнаю все, что мне нужно. Что это ты улыбаешься, Филипп?

– Прости, Крис, но ты говоришь несусветную чушь!

– Что значит, чушь?!

– А то, что, вопервых, ты ничего не узнаешь, так как Андрэ только что сказал тебе, что физически переход не воспринимается…

– А приборы?

– Время с тобой, Крис! Какие приборы? Вовторых, как я понял, эти переходы являются спонтанным порождением какихто межфазовых процессов. Каких, это тебе предстоит выяснить. А значит, возникают они и исчезают случайно. Нет никакой гарантии, что, войдя в переход в Лотарингии, ты в конце концов в нее и вернешься. Прикинь сама, сможешь ли ты выдержать бесконечное путешествие по фазам, без всякой надежды выбраться назад. Да еще по каким фазам! Один мир ядерной зимы чего стоит! А есть фазы и похлеще. Что ты будешь делать, если один из переходов выведет тебя в застенок инквизиции или в стойбище ларок? Даже такой тренированный хроноагент, как Андрэ, и то был на грани срыва, по его собственному признанию. Так что не может быть и речи, чтобы ты или кто другой из нас повторил этот маршрут. Надеюсь, я тебя убедил?

– Вполне. Но, пока ты говорил, у меня родилось другое предложение, даже два.

– Интересно.

– Первое. Мне непременно надо поработать несколько дней в Синем Лесу. Надеюсь, это возможно?

– Возможно. С условием, что ты не полезешь в переход. Даешь слово?

– Даю.

– Ну, тогда тебе остается выбрать, в каком образе ты там будешь выступать. Кто тебе больше нравится: хура или ларка?

Я содрогаюсь, вспомнив и тех, и других, а Тристана смеется:

– Думаю, что хура больше соответствует моему характеру…

– А я думаю, что ты ошибаешься, – ворчит Магистр, – но будь потвоему. А что второе?

– Второе. Ричарду и его группе необходимо попытаться идентифицировать те фазы, где Андрей обнаружил переходы…

– Я уже наметил себе такую задачу, – говорит Ричард, – хотя она трудно осуществимая. Почти никаких конкретных зацепок. Надежду вселяют только поселок на опушке леса, российский город и железнодорожная станция. Однако здесь очень много вариантов, но мы все же попытаемся.

– Подожди, Ричард! – восклицает Магистр. – А как же фаза ядерной зимы? Нам известно только три такие фазы, а это сильно сужает круг поиска.

– Я уже думал об этом, но… Андрей, не было ли поблизости какихто характерных примет, развалин, например?

– Нет, ничего не было. Только обгорелые пни.

– Жаль. Эти обгоревшие останки леса могут быть в любом полушарии. Очень жаль. Ведь именно в этом месте переход имел вид пятна в форме лемнискаты, причем в зависимости от точки входа в пятно можно было попасть в разные фазы. Еще один момент, Андрей. Где, потвоему, может находиться эта железнодорожная станция?

– В Америке. Судя по паровозам, в Америке шестидесятых годов XIX столетия.

– Так, это уже дает привязку. Потом я еще обращусь к тебе, чтобы ты поподробнее описал мне поселок и город.

– Хорошо, я постараюсь.

Все замолкают. Стремберг, глядя на меня, говорит: