Хронолиты

– Ты не можешь перекладывать всю ответственность на меня.

– Нет, Скотти, не могу, – она печально моргнула. – Но и снять ее с тебя тоже не могу.

Все, что я услышал, показалось мне не вполне нормальным. Спасибо матери, у меня было развито чутье к иррациональному. Даже в детстве я сразу понимал, когда она начинала впадать в помешательство. Я узнавал его по напыщенным сентенциям, раздутому самомнению, намекам на нависшую угрозу. И это всегда вызывало у меня одну и ту же реакцию – отстраненность, граничащую с отвращением, и быстрое эмоциональное охлаждение.

– Помнишь Иерусалим? – спросила Сью. – Помнишь тех молодых людей, которые погибли? Я часто вспоминаю о них, Скотти. Думаю о той юной девушке, которая подошла ко мне во время прибытия Хронолита и всплеска тау-турбулентности. Ее звали Кэсси. Ты помнишь, что Кэсси сказала?

– Она поблагодарила тебя.

– Поблагодарила за то, чего я не делала, а потом она умерла. Думаю, она, возможно, была так глубоко в тау-турбулентности, как никто другой, и сам факт ее смерти переполнил последние минуты ее жизни. Я точно не знаю, за что она благодарила меня, Скотти, и даже не уверена, что она знала. Но она, должно быть, почувствовала что-то… судьбоносное.

Сью почти смущенно отвела взгляд, и это снова сделало нас обычными людьми.

– Мне нужно дожить до этого, – сказала она. – Хотя бы попытаться.

У каждой влюбленной пары есть свое особое место. Пляж, задний двор, скамья в библиотеке. Для нас с Эшли таким местом стал ландшафтный парк в нескольких кварталах от дома, обычный пригородный парк с бетонной окаемкой утиного пруда, детской площадкой и подстриженным полем для софтбола. Мы часто приходили сюда после Портильо, когда Эш оправлялась от потери Адама, а я разорвал контакты со Сью и компанией.

Здесь я сделал Эшли предложение. Мы собирались устроить пикник, но налетевшие из-за горизонта грозовые тучи разразились внезапным ливнем. Мы бежали до самого поля для софтбола и спрятались под навесом трибун. Воздух похолодал, и, прячась от мокрого ветра, Эшли прижалась к моему плечу. Ураган раскачивал огромные вязы, их ветви переплетались, точно пальцы, и именно в это мгновение я решил спросить Эш, станет ли она моей женой, а она поцеловала меня и ответила: «Да». Это было так просто, так прекрасно.

Я снова привел ее сюда.

В маниакальном приступе благоустройства в начале века в городе появилось, пожалуй, даже слишком много похожих парков. Часть из них позднее была застроена социальным жильем или доведена до полного запустения. Этот оставался единственным исключением, его до сих пор упорно отвоевывали местные семьи, защищали предписания местных влестей, а с наступлением темноты патрулировали местные волонтеры. Мы приехали к вечеру. День был прохладнее, чем накануне, когда палило солнце. Прекрасный летний день, из тех, которые хочется сложить и спрятать в карман. Вокруг пруда компании устраивали пикники, малышня ползала по свежепокрашенным качелям и горкам.

Мы расположились на пустых трибунах, достали еду, купленную по дороге в парк, – жилистые кусочки курицы, обжаренные в кляре. Эшли вяло ковырялась в своей тарелке. Тревога проглядывала в каждом ее жесте. Думаю, в моих тоже.

Сначала я планировал (рассматривал такую возможность) рассказать ей про Адама именно сегодня. Позже понял, что не смогу. Это было заочное решение, наверное, мне не хватило смелости. Я считал, что Эш заслуживает того, чтобы знать правду. Но и Сью была права. В таких новостях больше вреда, чем пользы.

Не мог себя заставить причинить Эшли боль, как бы ни протестовала моя совесть.

Из таких решений, полагаю, и складывается судьба, точно виселица – из досок и гвоздей.

– Помнишь того мальчика? – спросила Эш, вытирая губы салфеткой. – Маленького мальчика на бейсбольном матче?

Мы как-то приехали сюда в субботу, вскоре после нашей свадьбы. Тренировочная игра Детской лиги была в самом разгаре, два тренера и несколько родителей сидели рядом с нами на скамейках. Бэттер выглядел так, будто его растят на стейках и стероидах, такой одиннадцатилетка, которому приходится бриться перед школой. Питчером, наоборот, был белобрысый дохляк с талантом к горизонтальной подаче. К сожалению, он оказался не готов принять вызов. Мяч ударился о биту и полетел обратно до того, как крошечный питчер успел поднять перчатку – что-то на первой базе отвлекло его – и когда он повернул голову, получил удар прямо в темечко.

Тишина, затем открытые рты и несколько выкриков. Питчер моргнул и упал, упал, будто подкошенный, и неподвижно лежал на голом грязном пятачке.

И вот что странно: мы не были ни родителями, ни участниками, просто случайные зрители в ленивый выходной, но я набрал номер неотложной помощи еще до того, как хоть кто-нибудь на трибунах догадался полезть в карман; а Эшли, которая когда-то училась на медсестру, выбежала на поле раньше тренера.

Травма оказалась несерьезной. Эш придерживала мальчика и успокаивала испуганную мать, пока не прибыли парамедики. Ничего необычного тогда не случилось, если не считать, что именно мы так быстро сориентировались.

– Помню, – подвердил я.