Читаем Хронология российской истории. Россия и мир полностью

Петровские реформы можно разделить на два периода. Неудачно начатая в 1700 г. Северная война со шведами стала подлинным двигателем преобразований. Поначалу царь во многом шел по наитию, подчинялся требованиям момента. Нужда в деньгах, припасах, кораблях, оружии, обученных людях требовала изменений не только армии, но всей системы управления, финансов, промышленности. Главным было – победить в войне во что бы то ни стало. Поэтому первые преобразования оказались поспешными, непродуманными. Денег и людей при этом, естественно, не жалели. К концу войны, примерно с 1716 г., начался второй этап реформ. Они приобрели более системный характер, стали осмысленными. Во время поездки в Европу в 1716–1717 гг. Петр старательно изучал государственное устройство Дании, Швеции, Франции и других стран, чтобы использовать их опыт в России. Собранные описания и регламенты государственных институтов разных стран Петр тщательно изучил и использовал. В итоге реформы центральной и местной администрации, законодательства, суда, финансов, городского и церковного управления, перемены в социальной сфере – все эти преобразования опирались на опыт европейских стран с учетом российских реалий: самодержавия и крепостного права. За годы реформ Петр фактически создал новый государственный аппарат. Во главе его стоял Правительствующий Сенат (1711), которому подчинялись вновь образованные центральные правительственные органы отраслевого назначения – коллегии. Кроме уездов появились также губернии и провинции. Штат чиновников увеличился вдвое, бюрократическое начало стало преобладающим в системе управления. Соблюдение законности обеспечивали прокуратура, суды, тайные агенты – фискалы. Из копируемых западных образцов Петр последовательно вычеркивал все элементы и институты общественного самоуправления и парламентаризма.

1717 Немой сейм в Польше

После изгнания из Польши в 1709 г. поставленного шведами короля Станислава I Лещинского на престол снова вернулся король Август П. Он попытался усилить свою власть в стране, в результате чего осенью 1715 г. возникла Тарногродская конфедерация польской шляхты, выражавшая недовольство политикой Августа и намеренная, в случае отказа выполнить требования конфедератов, свергнуть короля. Однако Петр I настоял на том, чтобы король принял выработанные конфедерацией требования шляхты. А она настаивала на выводе из Польши саксонских войск (король оставался курфюрстом Саксонии), сокращении коронной армии, ограничении власти короля и расширении полномочий сейма и сената. Лишенный поддержки Петра, не заинтересованного в сильном польском короле, Август II согласился на выдвигаемые шляхтой условия. 1 февраля 1717 г. был созван так называемый Немой сейм. Он продолжался только один день и прошел без единого слова обычных прений, а король без всяких возражений принял унизительные для него ограничения, делавшие его власть фикцией, – отсюда и название сейма. Следствием было резкое ослабление королевской власти, а вместе с ней и Польши.

1718 Петровские ассамблеи

Петр стал также реформатором русского быта. Реформы одежды, внешнего облика, образа жизни запомнились людям больше всего – такими необычайными и суровыми казались современникам эти начинания Петра. Людей хватали в церкви, на улице и овечьими ножницами грубо обрезали у них бороды, кромсали «неправильную» длиннополую одежду. За нарушение царских указов о «новоманирной одежде» грозили кнут и каторга. Все это вызывало недовольство подданных Петра, многим из них казалось, что наступил конец света, что на землю пришел антихрист. Но шло время, вырастали новые люди, которым парик, шпага, выбритый подбородок, высокие каблуки и кружева казались привычными и, к ужасу их отцов, красивыми и удобными. Петр стремился приучить русских людей и к европейским развлечениям. Одним из них с 1718 г. стали ассамблеи – приемы с танцами и угощениями в домах богатых людей. Подданные под угрозой штрафов являлись на ассамблеи вместе с женами и взрослыми детьми, чтобы там танцевать и веселиться. За соблюдением правил тщательно смотрели особые приставы, нарушителей наказывали с помощью кубка «Большого орла» – огромного сосуда с водкой, которую надлежало выпить во что бы то ни стало.

1718, 26 июля Казнь царевича Алексея

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза