Хрононавигаторы

- Буду. Вы пригласили меня в гости, только выбрали для приглашения не самый лучший способ.

- Ты гость дилонов, ты друг наших врагов. Мы взяли тебя в плен как врага. И против этого будешь возражать?

Бах быстро заметил, что Бессмертному No 3, с гордостью носившему титул Верховного Злодея, по душе их спор. Он улыбался, глаза лучезарно сияли, слова - отнюдь не дружественные - произносились весьма дружелюбно. На этом можно было сыграть.

- У меня тысяча возражений против плена и все - убедительные! Но прежде хотел бы спросить тебя... как величать столь высокую особу. Не Верховным же Злодеем?

- Можно и Верховным Злодеем, это правдиво и величественно. Можно и Ватутой. Каждое наименование рисует мою исключительность. Ибо у рангунов только один Верховный Злодей и только один Ватута.

- Понял. Именовать тебя просто Бессмертным No 3 не годится, ибо у вас Бессмертных, наверно, много.

- Годится и наименование Бессмертный No 3, но оно, кроме номера, мало выражает мою особость - Бессмертных сейчас девяносто восемь. О чем же ты хотел спросить меня? Об ожидающей тебя казни?

- И об этом. Люди в древности казнили только больших преступников за очень большие провины. Но я перед вами не провинился. Почему бы вам не перенять благородные обычаи древних людей?

Ватута заулыбался еще шире и благодушней.

- Мне не нравятся ваши порядки, человек. Ты назвал их благородными? Это звучит нехорошо. Кто из Бессмертных согласится все бессмертие пребывать в благородстве? Таких глупцов не найти.

- И все-таки - почему меня надо казнить?

- А почему бы не казнить? И то и другое возможно. Из двух равнозначащих возможностей я выбираю ту, что приятней. Приятней видеть твою казнь, чем постоянно видеть тебя. Казнь врага - радостное зрелище, а какая радость в любовании твоей тщедушной фигурой?

- Я могу быть вам полезен, Ватута.

- Не смеши! Смертному надо искать пользы, чтобы удлинить свое кратковременное существование. А какая польза искать пользы Бессмертному? Можешь ли ты удлинить мое существование? Оно и так безгранично. К чему же твои услуги, тем более, что ты и сам не знаешь, на какую услугу способен. Бессмертные ненавидят полезное. Ты заметил, что мы одновременно строим и разрушаем построенное?

- Заметил.

- И сказал при этом, что на вашей далекой родине подобные действия называют переливанием из пустого в порожнее. Мой министр Прогнозов и Ведовства, дилон Кун Канна, в своей стране некогда величайший из Конструкторов Различий, додумался глубоким саморазмышлением, что переливание из пустого в порожнее равнозначно творению бесполезного и ненужного. Вот единственная операция, роднящая людей и рангунов: с энтузиазмом переливать из пустого в порожнее! Именно с энтузиазмом, ибо без энтузиазма такие совершенные операции не совершить! Вы расцвечиваете редкими случаями бесполезности свое скудное существование, оно немыслимо без непрерывно творимой пользы. Вы всё делаете по необходимости. А мы, не нуждающиеся ни в чем, заполняем свое бессмертие одним бесполезным. И чем выше степень красивой бесполезности, чем горячей градус великолепной ненужности, тем привлекательней. Вот если бы ты сказал: могу сделать нечто такое, что никогда, нигде, никоим образом и ни для какой цели не сможет вами быть использовано, еще можно было бы сохранить тебе жизнь. Но разве ты, раб полезного, мог бы сотворить что-либо прекрасное и абсолютно ненужное?

- Могу, - хладнокровно объявил Бах.

Пока Ватута разглагольствовал, Бах увидел путь к спасению. В студенческие годы Бах среди друзей прославился как острослов и софист. Создатель хронистики, науки о трансформации физического времени, Чарльз Гриценко, тоже артист в переиначивании понятий, с уважением говорил о молодом ученом: "Миша Бах способен убедительно доказать, что "да" это "нет", а после - еще убедительней, - что "нет" это "да". И сообразив, как воздействовать на Верховного Злодея, Бах быстро переориентировался. Но, уже уверенный в успехе, он позволил себе раньше поиздеваться над Ватутой, а уж потом увлечь его абсолютной бесполезностью задуманного плана.

- Мой отец был из немцев, - начал он, - а мать гречанка. Теперь все народы на Земле сильно перемешались, но в древности немцы и греки существовали особо. И каждый народ отличался от другого. Считаю, что от отца-немца я унаследовал трудолюбие, глубину мысли и основательность, а от матери-гречанки - любовь все оспаривать и неверие в незыблемость истин.

- В самовосхвалении тебе не отказать, - одобрил Ватута.