Хронос. Гость из будущего

Программер кивнул и пошёл за Агафоновым. Сзади пристроились оставшиеся юниты. Гауптвахта отыскалась недалеко. Невзрачное здание из красного кирпича с множеством выщерблин.

Дежурному офицеру — младшему лейтенанту с цифрами «44.» на погонах с голубым просветом — Агафонов сообщил, что «их благородие» прапорщик Воронцов разведдозором освобождён из австрийского плена. Требуется подержать здесь до выяснения обстоятельств.

«Мамлей» раскрыл толстую книгу. Тоха продиктовал фио. Назвался графом и прапорщиком.

Программера ввели в камеру с белой цифрой три на серой железной двери. На обшарпанных стенах выцарапаны «граффити» прежних сидельцев. Напротив входа небольшое зарешёченное окно без стекла. Справа в углу — подобие толчка. Чуть ближе — чугунная раковина с краном, откуда медленно капает вода. Походу, до войны здесь была местная ментовка.

Во время срочной Тоха пару раз попадал в караул на гарнизонную «губу». Там камеры без окон. И свет постоянно горит.

Юнит, проводивший попаданца до камеры, остался снаружи. Программер, вздохнув, присел на отполированные многочисленными телами «зэков» жёсткие нары.

Дверь лязгнула, и в камеру вошёл офицер, зарегавший Тоху в местные логи. Попаданец сразу обратил внимание, что плечевые ремни у «мамлея» поверх погон, а не как у Голицына. Тоха поднялся.

— Прапорщик Данович, — представился «мамлей». — Располагайтесь. Сейчас вам принесут матрац. Если что-то понадобится, сообщите через караульного.

Программер поблагодарил. «Мамлей», по местному — прапор, вышел. В дверь протиснулся средних лет солдат со скрученным матрацем и положил на нары.

Как-то неудобно стало, что ему прислуживает мужик лет на десять старше, и Тоха предложил:

— Давайте, я сам.

Тот недоуменно взглянул на попаданца.

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие, всё будет в лучшем виде, — густым баритоном прогудел юнит, быстро раскатав скатку и положив в «головах» серую подушку. — Извиняйте, постельного не положено, — и вышел.

Дверь грохнула. Лязгнул засов, в замочной скважине заскрежетал ключ.

Программер подошёл к чугунной раковине и открыл кран. Тонкая струйка ударилась о металл. Повернул кран до упора. Толщина струйки увеличилась лишь чуть-чуть. Тоха жадно принялся пить. Вкус не айс.

Набрал в ладони едва тёплой воды и умылся. Полотенца нет. Ладно, и так сойдёт, само высохнет. Вернулся к нарам и, не раздеваясь, лёг на матрац. Лучше, чем на сене. Разуваться тоже не стал. Когда служил, в его части уже носили носки, и портянки снова не намотает. Стопудово. Пусть лучше так.

Раз застрял тут навсегда, нужно собирать инфу о местной жизни. Как настоящий айтишник, стал раскладывать по файлам всё, что узнал за последнее время.

Воинские звания, или как тут называют, чины. Местный прапор, по-современному младший лейтенант, подпоручик — лейтёха, поручик, это Тоха знает, старлей. А ещё корнеты, ротмистры, штабс-капитаны. Инфы никакой. У капитана, кажется, чистый погон с одним просветом. И у полковника чистый, только с двумя. Ага.

К младшим офицерам обращаются «ваше благородие».

С солдатскими и сержантскими званиями полный абзац. Старший сержант, как сообщил на нейтралке Голицын, фельдфебель, а Агафонов представился дежурному вахмистром. Фигня какая-то. Так фельдфебель или вахмистр?

Цифры на погонах, скорее всего, номер полка. Вон у Дановича «44.», и у солдата, что к нему заходил — тоже. И у «жмурика», на ком очнулся у окопов. Только просвет голубой. Почему голубой? На ВДВ или летунов ни фига не тянут. А у Голицына — цифр нет. У юнитов Агафонова на погонах малиновые цифры и буквы «15ПБ.».

Снова зазвенели ключи, громыхнул засов. Тот же юнит принёс полотенце, мыло и положил на полочку около раковины.

— Вот, ваш благородие, для бритья, — мужик показал маленький тряпичный свёрток. — Арестантам не положено, но вам, так и быть, разрешили.

Солдат положил туда свёрток и сверху пристроил маленькое зеркальце. Тоха поблагодарил. Когда боец вышел, программер нехотя поднялся и подошёл к умывальнику. Взял и развернул свёрток. Внутри опасная бритва, помазок, тёмно-зелёный кусок пасты ГОИ и кожаный ремень с нанесённой пастой.

Тоха завис. «Опаской» сроду не брился. Это вам не «Жилетт», которого, если верить рекламе, лучше для мужчины нет.

Вернулся к нарам и опустился на матрас. Надо будет ещё с бритвой разобраться, а то с непривычки можно всю рожу изрезать. Но это потом. Мысли плавно потекли в другом направлении.

Как же домой вернуться-то? Портал перехода на нейтралке, у австрийских траншей. Да и как его отыскать? Попытался ещё раз вспомнить подробности…

Анжелка не сводит с него заинтересованного взгляда. Подвалил генеральный. На руке у него висит Ксюха. С другой стороны ещё одна тёлка.

— И чё не пьём? — осклабился гендир.

— Как не пьём? Пьём, Кирилл Викторыч, — вскинулся Борька. — Давайте с нами.

Вискарь уже закончился. Наврозов поставил на стол коньяк, что держал в другой руке.

— Не хочу мешать после вискаря, — стал отнекиваться Тоха.

— Это понижать нельзя, — тоном знатока сообщил генеральный, — повышать можно. А мы щас коньячком и залакируем.