Хронос. Ледяной поход (СИ)

— В этом как раз ничего плохого. Людей, как всегда, очень мало, — поручик затянулся. — Сейчас на позициях Георгиевский полк(18), около семидесяти солдат и офицеров. Всего семьдесят! Меньше полуроты, господа! Зато вот тут, — он указал на вагоны первого и второго классов, — полный штаб дивизии. И начальник, и помощник, и адъютанты, и завхозяйством, и начальник связи и все остальные. А там, — поручик кивнул куда-то в сторону, — людей не хватает.

* * *

Георгиевский полк — приказом № 800 Верховного Главнокомандующего Л. Г. Корнилова от 31 июля (12 августа) 1917 г. сформированы особые полки, состоящие исключительно из георгиевских кавалеров. По одному на каждый из четырёх фронтов. Называться они должны были «Георгиевскими пехотными запасными полками». Но Георгиевский полк, действовавший в составе белогвардейских сил на юге России, имел иное происхождение. Он также состоял из георгиевских кавалеров, но появился ранее корниловского приказа, весной 1917 г. в Киеве. Несмотря на то, что осенью 1917 г. формирование полка ещё не было закончено, он был переброшен на Дон и с января 1918 г. принимал участие в боях. Идея об особых георгиевских частях в белой армии не была поддержана, и к началу 1919 г. полк прекратил существование. (По воспоминаниям участника событий Р. Б. Гуля)

— Как всегда, — Чичуа раздавил брошенный в грязь окурок.

— Отряд, строиться! — раздалась команда.

— Вчера сильный бой был, — на ходу проронил Зарецкий, щелчком отправляя окурок под вагон, — потери большие, но отбились, даже пленных взяли.

Офицеры построились. Симановский не сказал ничего нового, что узнали от Сергея. Кроме одного. Их пока поставили в резерв.

Добровольцы разошлись по вагонам. Тоха устроился в излюбленном углу, сев на грубо сколоченные нары, привычным движением поправил шашку, поставив рядом винтовку, и подумал: «Помыться бы! В горячей баньке».

В вагон влез прапорщик Крылов и сообщил:

— Там на станции пленные. Два латыша и сестра большевистская.

Народ загомонил:

— Где? Где? Идём, глянем!

— Да ну их к чертям собачьим! — отмахнулся прапорщик. — Я ушёл. Сестра… так нагло себя ведёт. Я, говорит, убеждённая большевичка. Наши латышей бить стали, так она бросилась защищать, успокаивать. А нашего раненого перевязать отказалась, тварь!

— Вот сволочь! — прошипел Зарецкий и поднялся. — Пойдёмте, господа, поглядим.

— Их приказано в вагон перевести, — сказал Крылов.

С десяток офицеров вылезли из вагона и направились к станции. Тоха спрыгнул на мокрую, чавкающую, грязь и остался около теплушки.

Вскоре показалась высокая фигура князя Чичуа. Он быстро подошёл к программеру.

— Антон Дмитрич, идёмте. Там безобразие творится! Наши караул от вагона отпихивают, хотят пленную сестру заколоть.

— А мы что можем сделать? — пожал плечами Тоха.

— Неправильно это. Прошу вас, идёмте.

Вдвоём пошли к вагону с арестованными. Четверо офицеров, среди которых Тоха увидел Крамского и Зарецкого, и шестеро солдат с красно-чёрными нашивками Корниловского ударного полка с винтовками лезут к вагону, отпихивая караул и матерясь почём зря.

— Пусти, говорю! На штыки сучку, мать ея растак! Пусти! Какого чёрта! Прикладами забить суку большевистскую! Штыком к вагону приколоть стерву!

Караул с трудом удерживает разъярённых людей. Вокруг мнутся добровольцы, но вмешиваться никто не спешит.

— Прекратить! — рявкнул князь. — Вы офицеры или красногвардейцы⁈

Бледный Зарецкий с горящими глазами и перекошенным от ярости лицом, потрясая винтовкой, прокричал князю:

— Они с нами без пощады расправляются, в печах жгут! А мы — разговоры разговаривать!

— Сергей! — крикнул Тоха, — она же пленная и женщина! Перестань!

— Ну и что, что женщина! — рявкнул бешеный Крамской, — А вы видали, граф, что это за женщина? Как она себя держит, сука⁈

— И что? — с бешеными глазами рванулся вперёд князь Чичуа, — за это вы хотите её заколоть? Да?

— Да! — рявкнул Крамской.

Тоха выхватил револьвер и дважды пальнул в воздух. Толпа смолкла. Из-за штабного вагона выскочил Симановский. Вникнув в курс дела, наорал на всех и велел разойтись.

Толпа медленно рассосалась.

Крамской идёт рядом с Тохой и тихо матерится, бормоча:

— Я не я буду, заколю сучку…

Через 2 дня

26 января (8 февраля) 1918 г.

с. Чалтырь

В вагон влез Зарецкий.

— Опять митинг.

— Что случилось? — оторвался от чистки винтовки Рощин.

— Казаков, что вчера подняли, разбили.

— Как это случилось? — спросил взводный Исамов.

Зарецкий рассказал, что начальник партизанского отряда хорунжий Назаров ударил по селу Салы. Без разведки, просто на шару. Нарвался на значительные силы красных. У тех ещё и артиллерия была. Казаки в беспорядке бежали, оставив под Салами больше половины убитых и раненых. И вот теперь митингуют — «нас продали!», «нас предали!», «опять офицерьё под пули гонит!».

— Отряд, строиться! — раздалась команда дежурного.

— Взвод, строиться! — продублировал команду штабс-капитан.

Отряд быстро построился. Получен приказ — двигаться к селу Чалтырь.