Хроноспай

Ему бы испугаться, предусмотреть возможности своего изобретения. А он вел себя как любопытный мальчишка. Он встал утром и подумал: что важнее, убедиться в истинности прошлого или заглядывать в будущее? Ведь наша жизнь определяется ключевыми моментами вчерашнего дня. Мы верим или не верим в их истинность, и это — наша жизнь. Будущего не может быть без истинного или ложного прошлого.

Ну ладно, с Иваном Сусаниным все ясно — независимо от результатов его подвига, поляки все равно потерпят поражение и прах Лжедмитрия будет развеян из пушки. Но что касается других, может, не столь широко известных событий, то их истинность по крайней мере попортит кому-то кровь. Например… например, скажите, кто поджег берлинский Рейхстаг в 1933 году, что позволило Гитлеру обвинить в поджоге коммунистов и захватить власть с последующими грустными результатами?

Конечно, изображение с микроспутника не идеальное и многое приходится домысливать, но давайте заглянем в ту самую ночь 27 февраля. В центр Берлина. Кто там крадется к Рейхстагу с канистрой бензина? Неужели сам Геринг? Ну, теперь защитникам фашизма не отвертеться?

Радость Минца по поводу возможностей его открытия росла с каждой минутой. Что нам неизвестно, но требуется узнать? Посмотрим, своей ли смертью умер Александр Македонский? А Юлий Цезарь? Нет, куда интереснее узнать, укусила Клеопатра себя за руку ядовитой змеей или это легенда.

Значит, отправляемся в Древний Египет. Но дайте мне дату! Не дают даты. А что нам подскажет энциклопедия? Господи, в ней по крайней мере семь разных Клеопатр! И нужная нам, седьмая, — уродливее всех. Это надо же быть такой некрасивой красавицей!

Минц разочаровался в Клеопатре по прозвищу Филопатра и увлекся Клеопатрой Tea — его поразил на снимке ее бюста чувственный и капризный рот царицы Египта. Затем ему захотелось узнать побольше о хорошенькой Клеопатре Первой, которая, как стало известно, приходилась женой Птолемею V. Так и день прошел.

Минц немало узнал о нравах в Египте и Сирии на рубеже нашей эры, но ничуть не продвинулся в своих исторических открытиях.

На следующее утро Минца посетила Лика Пилигримова, предыдущая жена спонсора. Она нуждалась в деньгах, потому что после развода Пилигримов перестал ей платить алименты и даже раза два посылал к ней киллеров. Но нужно знать Лику, чтобы понять — эти киллеры кончили свои дни в канавах, а сам Пилигримов, собрав что успел из своих миллионов, рванул на Капри.

— Привет, дедушка! — воскликнула Лика. Она вошла в кабинет великого ученого и повела плечами мастера спорта по плаванию брассом. Потом сбросила туфли с ног женщины-штангистки и прижала Минца руками акробатки к груди кормящей неандерталки. Притом следует признать, что Лика не лишена скромной женской прелести, недаром она ведет прогноз погоды на местном телевидении.

— Чего изобрел, Лева? — спросила Лика, отпустив Минца на волю и закуривая сигару. — Мне бабки нужны до полного капута. Дай нажить миллион.

— Нет, — сказал Минц, гладя коленку своей любимой Лики. — Мое новое изобретение некоммерческое. Оно должно помочь школьникам одолеть историю.

— Поведай, не стесняйся! — взмолилась Лика. — А вдруг я чего смогу из него высосать?

— На этом экранчике, — сказал Минц, — ты можешь увидеть то, что наблюдает в данный момент мой хроноспай.

— Это еще что за чувак?

— Хроно означает на древнегреческом — время. Хронос. А спай — по-английски — шпион. То есть все вместе — временной шпион.

— Ага. И на разных языках, чтобы никто не догадался. И кончай меня щипать, старый греховодник!

— Я не щипал, я гладил, — поправил женщину Минц.

— И что же ты смотришь ради несчастных школьников?

— Я могу проверить любой момент прошлого, — пояснил Минц. — Стоит только настроить хроноспай на нужный объект, и мы все увидим. А знаешь, Лика, порой это даже важнее, чем заглядывать в будущее.

— Ну не скажи. В прошлом я уже все купила и всем отдалась. А в будущем меня ждет принц в волшебном замке. Две большие разницы.

— А я полагаю, — сказал Минц, — что некоторым людям хочется узнать прошлое, а другие заинтересованы в том, чтобы его утаить.

— Это какие же люди?

— Во-первых, историки, — сказал Минц.

И тут его посетила великолепная мысль:

— А во-вторых, следователи и сыщики! И не надо будет теперь разгадывать преступления. Достаточно взглянуть на преступление с птичьего полета — и дело сделано. Можешь передавать убийцу в суд.

— Что-то ты глупое несешь, — произнесла Лика. — Кто тебе поверит?

— А верить и не надо. Пленка с этого экрана будет признана судебной уликой. В конце концов всегда можно повторить подсматривание прямо в зале суда.

— Ловко, — сказала Лика. — Может, это поважнее, чем детские уроки истории.

— А представь себе, — все более распалялся Лев Христофорович, — что теперь будут упрощены поиски кладов! Допустим, зарыл Степан Разин сокровища персидской княжны под своим одноименным утесом. Мы с тобой заглядываем в тот момент прошлого и видим — ага, вот они, под тем лежачим камнем! И сокровища наши.

— Славно, — согласилась с Минцем Лика. — Но не очень интересно.