Хроноспецназ - 1

- Я не учёный, а всего лишь военный хирург, а потому сделаю свою работу до конца, - ответила немка и представилась, - меня зовут Хельга Шмидт, я главный врач полевого эвакогоспиталя. Поэтому в мои обязанности как раз и входит оказание первой хирургической помощи, так что я продолжу свою работу, но мне нудно сделать вам укол морфия. Позвольте мне задать вам всего несколько вопросов. Почему пули не смогли пробить ваши мышцы, из чего сделаны ваши кости, почему вы не истекаете кровью, как из вашего тела сами собой вышли пули и последний вопрос - вы вообще человек или существо иного рода, скажем нефилим?

- Для нефилима я слишком мал ростом, фройляйн Хельга, - широко улыбнулся я девушке, - а всё остальное это весьма полезные для меня свойства моего организма и не более того. Меня трудно убить, поэтому можете смело выдёргивать из меня пули даже без укола морфия. Поверьте, когда это необходимо, я совершенно не чувствую боли. Лучше дайте мне напиться воды и чего-нибудь поесть. Дитрих напоил меня водой из фляжки, поддерживая мою голову рукой, после чего подложил под неё валик, скатанный из одеяла и принялся кормить свиными отбивными с хлебом. От тушеной капусты я отказался наотрез, хотя кого-кого, а немцев такими звуками не испугаешь. Хельга в это время сосредоточенно выковыривала из меня пули. После того, как я плотно поел, мне захотелось спать. Поблагодарив Дитриха и попросив не убирать импровизированную подушку у меня из-под головы, я уснул не смотря на то, что немка продолжала свою работу.

Вскоре она вытащила из меня не только пули выпущенные по мне из карабинов, пистолетов-пулемётов и нескольких автоматов, но и осколки. Вот теперь мой сон был глубоким и покойным, я даже не заметил, как мы совершили посадку в Кишинёве, где самолёт простоял два часа под охраной полутора сотен эсэсовцев. Лётчики, Дитрих и Хельга поели горячего и даже приняли душ, а я спал и во сне залечивал свои раны в ожидании следующей жестокой экзекуции. Потом был перелёт из Кишинёва в Краков, где мои спутники заночевали прямо в самолёте. Его снова окружала целая толпа чёрных эсэсовцев, но никого из них не подпускали к самолёту ближе, чем на сто метров. Следующим утром самолёт вылетел в Берлин. Гиммлер докладывал Гитлеру о том, где находится санитарный борт двести шесть каждые два часа. Таков был приказ этого полоумного типа. Он успел позвонить профессору фон-Клозе раньше, чем тот выехал в Берлин и потому сначала состоялся разговор между ними, а уже потом президент Ананербе с довольной улыбкой выслушал его пересказ.

К полудню в Рейхсканцелярии, которая находилась в Берлине на Вильгельмштрассе семьдесят семь, всё было готово к тому, чтобы показать Гитлеру русского монстра. Во Дворе славы был сложен из мешков с песком, уложенных в два ряда, подковообразный пулеуловитель. Ни Гитлер, ни Гиммлер не могли поверить, что на свете существуют такие люди, мышцы которых не могут пробить пули. Хотел на это чудо посмотреть и профессор фон-Клозе. Поэтому было решено, что начальник охраны Гитлера - Ганс Раттенхубер и трое охранников прямо во Дворе славы выпустят по мне сто двадцать восемь пуль калибра девять миллиметров из пистолетов-пулемётов "МП-40". Хотя я был категорически не согласен с таким решением главаря Третьего Рейха, его цепного пса и врача-садиста, моим мнением никто из них даже и не думал поинтересоваться. Хорошо, что они станут стрелять из них, а не из крупнокалиберного пулемёта "МГ-131". Впрочем, это был авиационный пулемёт, а затащить самолёт в Двор славы было делом крайне сложным и потому решили остановиться на "МП-40".

В Кракове я проснулся только для того, чтобы снова поесть, выпить фляжку воды и тут же уснуть. Хельга была поражена скоростью, с которой заживали мои раны, а тем, что самым лучшим лекарством для меня был сон. В одиннадцать утра по совету Дитриха, очень переживавшего за жизнь и здоровье фюрера, она вколола мне пять ампул морфия и я тут же превратился в "кисель". В таком виде, не реагируя ни на что, я и прилетел в Берлин. В аэропорте Темпельгоф меня осмотрели Гиммлер и профессор. Первого очень заинтересовал мой старый голубой берет дырочкой и следом от эмблемы, и моя майка, а профессор кислых щей вытаращил глаза, увидев, что от ран остались одни только розовые шрамы. Это для него было чем-то невероятным. Гиммлер же, вертя в руках берет, сказал:

- Странный головной убор. По своему внешнему виду он похож на французский берет, но это что-то совсем другое. Скорее всего, этот берет является головным убором какого-то неизвестного нам русского обмундирования. Майка этого русского офицера тоже вызывает у меня удивления. Она напоминает тельняшки русских моряков, но они с длинными рукавами. Всё это выглядит очень странно. Дитрих, так ты говоришь, что вы нашли на той горе мундир офицера войск НКВД?

- Так точно, господин рейхсфюрер, вот он.

Гиммлер брезгливо поморщился: