Хрупкие создания

Полчаса спустя, после душа – украла у Джиджи ее клубничный гель, – мы сидим в кафе вниз по улице. Танцоры сюда не заходят – здесь продают только бургеры, жареный сыр и другие ужасные вещи, к которым они и пальцем не прикоснутся. Да и я бы тоже не прикоснулась. Но сегодня я жутко голодная. Заказываю чизбургер с чили и колу. Не диетическую. Никогда раньше такого не ела.

Джейхи ухмыляется:

– Уверена насчет этого? Я думал, вы, балерины, вообще не едите. Сей Джин вот почти голодает.

Он пьет кофе и делает небольшие паузы между предложениями.

Официантка приносит корзинку с хлебом, и я сразу к ней тянусь, как нормальная девушка. Мажу хлеб маслом и кусаю. Масла я не ела уже пару лет. Его сложно глотать: кажется, что жир густо обволакивает внутренности. Но я проглатываю его все равно.

Сегодня я буду совсем другой Джун. Обычной девчонкой. Той, кого Джейхи знал когда-то давным-давно.

– Ты больше не приходишь в наши кварталы. – Он тоже берет кусок хлеба, но без масла. – Даже в церковь по воскресеньям или на фестивали.

– Я ведь никого там особо не знаю, – откусываю еще. – Кроме мамы. А она сейчас слишком занята.

– Да, слышал, дела у труппы идут хорошо.

Киваю. Стол поскрипывает под весом подноса с едой, который принесла официантка. Джейхи тут же тянется за моей картошкой фри, берет одну и окунает ее в мясной соус своих спагетти. У меня в животе урчит. Чилибургер лежит передо мной и ждет. Совращает. Я ведь заказала его. Но смогу ли в самом деле его съесть?

– Твоя мама хотела, чтобы ты стала балериной? Или надеется сбагрить тебя в колледж?

– Я хочу танцевать, и я буду танцевать.

Беру бургер и держу его перед собой. Соус капает с обратной стороны и шлепается на тарелку, как мертвое животное. В принципе, так оно и есть. Меня начинает тошнить.

– Сей Джин подает документы в Гарвард и Принстон. – Джейхи утаскивает еще одну картошку. – Будет учиться на ортопеда. Ну, костного доктора. Она считает, занятия балетом станут ее преимуществом.

Только о Сей Джин и говорит. Если я хочу, чтобы мой план сработал, надо уже брать все в свои руки. Пора ему перестать говорить – даже думать – о Сей Джин. Поверить не могу, что она хочет уйти и не планирует хотя бы сходить на просмотр в труппу. Не хочет стать профессиональным танцором. Вот так просто от всего отказаться? В чем тогда смысл?

Откусываю от бургера. Мясо не совсем прожаренное, и я чувствую на языке соль и кровь. Чили – горячий и обжигающий. Сочетание очень вкусное, я никогда такого не пробовала. Проглатываю и кусаю снова. И снова.

Джейхи улыбается.

– Вкусно, правда? – Он наматывает на вилку спагетти. – Хочешь попробовать?

Я наклоняюсь вперед – так, чтобы вырез на моем свитере показал все в выгодном свете, – хватаюсь за руку с вилкой и втягиваю ртом спагетти.

– Вкуснятина.

Закидываю в себя картошку, потом еще и еще. Смотрю на Джейхи. У него блестят глаза. Опускаю взгляд на тарелку. Кажется, я краснею – по шее разливается тепло. Потом поднимаю взгляд.

– А как же ты? Сей Джин же уедет в Гарвард. Или в Принстон.

Джейхи умный, но вряд ли потянет на колледж Лиги плюща. Он пожимает плечами.

– Будем видеться. Родители хотят отправить меня в Квинсборо, а потом буду помогать им с ресторанами. Может, женюсь на ней. У нее ведь такой влиятельный отец.

– А ты этого хочешь?

Смотрю ему прямо в глаза. Они такие темные и сонные. Он пожимает плечами:

– Я все еще хочу рисовать.

Джейхи постоянно что-нибудь рисовал с тех пор, как мы были маленькими. Рисовал героев из старых аниме, которые мы смотрели в доме его бабушки, и рисовал меня. Не знала, что он до сих пор рисует. Это хорошо.

– Я бы хотела посмотреть на твои рисунки. Если захочешь, конечно.

Беру еще картошки. Желудок протестующе урчит, но я впиваюсь в нее зубами. Сегодня я самая обычная.

Когда мы возвращаемся в общежитие, уже почти стемнело. Мы идем по остаткам февральского снега прямиком в март, и я рада, что Джиджи так одержима Алеком. Она днями торчит в его комнате и не вернется в нашу до позднего вечера. А то и позже.

Джейхи садится на мою кровать, словно так и надо, словно он делал это уже сотню раз, словно между нами ничего не изменилось. Почему он так мило себя ведет? Почему общается со мной, притворяется, что все по-старому, что он меня не игнорировал все эти годы? Но я не спрашиваю его об этом. Пытаюсь вообще об этом не думать. Было весело провожать его наверх так, чтобы не заметила Сей Джин или другие корейские девочки.

Сажусь рядом, и он достает свои скетчбуки, показывает свои рисунки. Они классные, такие знакомые – взрослые версии его прежних мазков с примесью все той же небрежности. Я переворачиваю последнюю страницу, и Джейхи хочет забрать книгу.

– Погоди. – Я раскрываю ее снова. – Я не досмотрела.

В самом конце – куча скетчей танцовщицы, изящной и высокой, с острыми углами и мягкими изгибами. Они прекрасны.

Я не сразу понимаю, что это не Сей Джин.

– Это же я, – выдыхаю.

Джейхи смотрит на меня. Очень долго. Словно пытается нагнать все упущенные моменты. Мое сердце пускается в пляс, а желудок ходит ходуном, но теперь совсем не от тошноты.