Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху

Ник Арчер прибыл в три часа ночи. Когда он принялся осматривать Кирсти, его тут же обеспокоила температура ее тела. Несмотря на все усилия Бекки, девочка оставалась ледяной – ее требовалось поместить в инкубатор. Ей быстро сделали ЭКГ и взяли кровь на анализы, после чего принесли аппарат для эхокардиографии, чтобы внимательно изучить камеры сердца. Поначалу все выглядело многообещающе. Все четыре камеры были на месте, и явные щели между ними отсутствовали. Вместе с тем и левый желудочек, и левое предсердие были увеличены, особенно желудочек. Это объясняло сердечную недостаточность, а также шокирующий рентгеновский снимок.

Менее чем за час кардиологи диагностировали у Кирсти острую сердечную недостаточность, ставшую следствием множественных инфарктов. Левый желудочек теперь частично состоял из рубцовой ткани, которая перемежалась с плохо сокращавшейся мышечной тканью, – чрезвычайно редкая проблема для младенцев, но таким был наиболее вероятный диагноз. Чтобы его окончательно подтвердить, нужно было провести еще одну диагностическую процедуру – катетеризацию сердца, но для этого требуется общая анестезия, а состояние ребенка было слишком плохим для наркоза.

Между тем Бекки, истощенная физически и эмоционально, убивалась от горя. Ее муж находился по делам в Штатах, и она ощущала себя страшно одинокой. Она во всем винила себя, и в голову ей лезли дурацкие мысли. Может, она слишком усердно выполняла упражнения во время беременности? Пила слишком много кофе? Чем-то оскорбила Бога? Должна же быть причина всему происходившему! Ее охватило глубокое отчаяние, и вскоре на смену тревоге пришла бурная паника. Она не сомневалась, что потеряет Кирсти.

Некоторые родители видят в болезнях детей свое наказание, задаваясь вопросом: «Чем я мог так оскорбить Бога?»

Над горизонтом медленно взошло холодное зимнее солнце, и Бекки на пару часов отключилась. А когда она проснулась, в палате царило оживление: вокруг было полно доброжелательных и позитивно настроенных людей, которые старались ее заверить, что, хотя все действительно непросто, Кирсти в руках первоклассных профессионалов.

Прошло целых пять недель, прежде чем состояние Кирсти стало достаточно стабильным и удалось провести катетеризацию сердца. Муж Бекки вернулся из Штатов, чтобы разделить с ней горе. Накануне операции Майк, анестезиолог, зашел к ним поговорить. Майк всегда отличался веселым, оптимистичным характером, но на сей раз поводов для улыбок у него было мало. Он предупредил родителей, что сердце Кирсти сильно повреждено и она может не пережить процедуру. Они имели право об этом знать. Тем же вечером больничный священник окрестил девочку прямо в кроватке; вокруг собрались врачи, медсестры и другие семьи, чтобы поддержать несчастных родителей.

Все заранее знали, что покажет катетеризация. Существовала только одна редчайшая патология, способная вызвать множественные инфаркты в первые месяцы жизни и довести младенца до такого состояния, – АОЛКА. Бекки случайно услышала слова «досрочная операция» и надеялась, что речь шла не о пересадке сердца. Вместе с мужем она оставалась у кроватки всю ночь, боясь, что Кирсти может не дожить до рассвета. Наутро парализованная страхом Бекки, которая так и не сомкнула глаз, нарядила дочку в лучшую пижаму и завязала ей бант, перед тем как малышку отвезли в лабораторию катетеризации. Был День святого Валентина – какая ирония судьбы. Позже Бекки мне объяснила:

– Девочка всегда должна быть красивой, даже когда ей нездоровится.

Я сел в самолет, отправлявшийся в Англию, и тут же принялся делать наброски внутреннего строения аорты, легочной артерии и дефектной левой коронарной артерии Кирсти. Общепринятая на тот момент техника проведения операций при АОЛКА имела ряд ограничений и характеризовалась высоким уровнем смертности, поэтому я задался целью за время полета найти какую-нибудь альтернативу. К тому времени, когда мы пролетали над островом Ява, я уже продумал предстоящую операцию. В Австралии я регистрировался на рейс последним из пассажиров, а в Лондоне первым покидал самолет после посадки. Пока я дожидался, чтобы присоединили телескопический трап и открыли двери, старший стюард протянул мне бутылку шампанского, пожелал удачи и прошептал:

– Вы оперировали ребенка моей сестры.

Как тесен мир. Я его поблагодарил.

Добравшись до Оксфорда, я позвонил Кацумате, попросил его привести родителей Кирсти ко мне в кабинет и захватить с собой стандартную форму информированного согласия. Катетеризация сердца показала именно то, что заподозрил Арчер. Кирсти нуждалась в срочной операции.

При нашей первой встрече Бекки выглядела уставшей и осунувшейся. Она сразу догадалась, кто я такой. Ее лицо просияло, когда они с мужем вошли в мой холодный кабинет.

– Мы так рады вас видеть, – сказала она. – Как добрались?

– Хорошо. Тихо-спокойно, – солгал я. – Итак, нам пора браться за дело, правда?