Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху

18 марта 2008 года. Я не спеша возвращался в свой кабинет после первой за день операции (пациентом был ребенок с отверстием в сердце; все прошло хорошо, родители счастливы), как вдруг увидел в дальнем конце коридора плачущую женщину. Одета она была шикарно, двое маленьких детей вцепились в ее пальто. Меня это не касалось, но я, хоть и посвятил хирургии сорок лет, по-прежнему не мог спокойно пройти мимо чужого горя. И эта душераздирающая сцена задела меня за живое.

Я не могу пройти мимо чужого горя, хотя, думается, сорок лет в хирургии должны были сделать меня черствым.

Остальные целеустремленно шагали мимо женщины с детьми, спеша по своим делам, но вовсе не потому, что им недоставало сострадания или порядочности, – причина крылась, вероятно, в горящих сроках, плановых показателях или листах ожидания. Я и сам было собрался свернуть в сторону своего кабинета, чтобы заняться горой бумажной работы, но не смог. Я решил подойти к женщине, хоть и выглядел, и чувствовал себя ужасно в пропотевшем насквозь хирургическом костюме.

Бедняжка была настолько поглощена горем, что не заметила меня, а если и заметила, то, видимо, приняла за санитара, который ждет лифт. Я тихо поинтересовался, могу ли чем-нибудь ей помочь. С минуту она собиралась с мыслями, после чего объяснила, что ее муж сейчас в лаборатории катетеризации. Он был при смерти, и врачи сказали, что ему не помочь. Теперь ей нужно было с кем-то оставить детей, чтобы вернуться к мужу и не позволить ему умереть в одиночестве.

Мне требовалось больше информации, и я продолжил расспрашивать. Ее мужу, мистеру Кларку, было сорок восемь. Тем утром – без всякого предупреждения – он перенес сильнейший сердечный приступ. Сначала «Скорая» отвезла его в ближайшую больницу, где у него остановилось сердце. Его реанимировали и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Поставив диагноз «инфаркт миокарда», кардиолог установил мистеру Кларку внутриаортальный баллон-насос и отправил пациента на «Скорой» в Оксфорд – более чем в часе езды – на срочную ангиопластику.

Смысл ангиопластики заключается в том, чтобы расширить закупоренную коронарную артерию и остановить процесс отмирания (инфаркт) лишенных доступа к кислороду тканей сердечной мышцы (миокарда). В закупоренную коронарную артерию кардиолог через аорту вставляет катетер с баллоном на конце, после чего надувает его, раскрывая тончайший кровеносный сосуд, а затем устанавливает внутри его крошечный металлический стент для поддержания в коронарной артерии нормального кровотока. В большинстве случаев это дает возможность восстановить кровоснабжение поврежденной сердечной мышцы – этот процесс называется реперфузией. А теперь главное: реперфузия, проведенная в течение сорока минут после появления острой боли в груди, позволяет спасти шестьдесят-семьдесят процентов оказавшейся под угрозой мышечной ткани. Если же задержка превышает три часа, выживает не более десяти процентов пациентов.

Мистера Кларка перебрасывали из одного места в другое, и на лечение ушло слишком много времени. По протоколу в случае задержки рекомендуется использовать противотромбозные препараты, которые растворяют тромб, закупоривший суженную артерию, и тем самым помогают восстановить кровоток – не так эффективно, как ангиопластика, но лучше, чем ничего.

В Оксфорде работа по проведению неотложной ангиопластики налажена потрясающе. Врачи трудятся круглосуточно – днем и ночью. Итак, закупоренную коронарную артерию мистера Кларка расширили, но левый желудочек, серьезно пострадавший из-за длительной задержки, не двигался, а кровоток очень ослабел. Здоровое сердце перекачивает пять литров крови в минуту, тогда как сердце мистера Кларка успевало за это время пропустить через себя не более двух. Из-за пониженного артериального давления – 70 миллиметров ртутного столба, что в два раза меньше нормы, – в крови начала скапливаться молочная кислота. Пациент впал в состояние кардиогенного шока и умирал на глазах. Только чудо могло спасти его от неминуемой гибели.

Я не хотел, чтобы дети лишились отца, и сказал миссис Кларк, что постараюсь помочь. Возможно, есть и другие способы лечения. За былые заслуги мне из Америки прислали для тестирования новую вспомогательную желудочковую систему. Что ж, настала пора опробовать ее в деле!

Мы договорились, что миссис Кларк пока отведет детей в кафетерий, чтобы отвлечь их от происходящего, а я потом за ними вернусь. Мне же нужно было поскорее отправить мистера Кларка в операционную и внести изменения в сегодняшний график операций. Первым делом я собирался подключить его к аппарату искусственного кровообращения, чтобы нормализовать обменные процессы в организме, которые сейчас угрожали жизни пациента. А затем можно было заняться и умирающим сердцем.