Хрупкий мир

Пару раз внизу проходили огромные твари, видимо, родственники той, которую я встретил в луже. Те же шишковатые вытянутые бошки да кошмарные заросли жестких волос по всей морде. У обоих на темечке красовался третий глаз. Правда, выглядели эти глаза по-разному: у первой он почти ничем не отличался от тех буркал, которые были расположены в обычных глазницах на морде, а у второй это было переливающееся, обтянутое прозрачной плёнкой пятно.

Сидя наверху, я, кажется, начал понимать, для чего им нужны были эти глаза.

Они ведь лесные жители. Мир стал трёхмерным. И нападение сверху было более, чем вероятным. Поэтому я сам прятался и сидел тихо, чтобы не попасть в поле зрения этих глаз. Так что, вполне возможно, появление этих органов имело естественное объяснение. Это я напортачил, формулируя задание для Камелии. Заблокировать зрительный анализатор нам удалось, но, видимо, за обработку сигнала от третьего глаза отвечал обособленный участок мозга, который мы не учитывали в расчетах.

Совсем другой вопрос — почему этот теменной глаз потом исчез у большинства хордовых? С членистоногими такой проблемы, к счастью, вообще не возникло. Пока я был в закрытом комбинезоне, они меня игнорировали. К огромному моему счастью. Иначе высидеть весь день на дереве было бы просто нереально.

Пока я провожал взглядом очередное чудовище, медленно проламывающееся через чащу внизу, со стороны базы послышался звук выходящего на полные обороты турбореактивного двигателя. Удивительно, конечно. Пришельцы эти, похоже, пересекли бездну пространства. Кто знает, какими технологиями они пользовались при этом? А тут, на планете, использовали вполне привычные, судя по звуку, турбины…

Грузовой аппарат после короткого разбега оторвался от полосы, довольно быстро набирая высоту. Я, вздохнув, проводил его взглядом, отслеживая курс.

Солнце всё еще было удручающе высоко. Я устроился поудобнее, и приготовился ждать дальше, размышляя о разном.

Я тосковал по родителям. Если в первые месяцы на Марсе эта тоска была притуплена обилием новой информации, изучением чужого языка да и вообще попытками как-то систематизировать происходящее, чтобы жить дальше, то теперь чудеса стали обыденностью. В какой-то мере даже рутиной. Человек ведь действительно привыкает буквально ко всему.

Путешествие домой затягивалось, и это не могло меня не расстраивать. Умом я, конечно, понимал, что, может оно и к лучшему. Я больше узнаю, смогу лучше подготовиться, чтобы противостоять считывателям. А, может, даже попытаюсь очень осторожно вмешаться в ход истории, чтобы не допустить активации триггера на Луне. Но я нутром чуял, что такие игры со временем дело очень опасное; всяческие манипуляции легко могли закончится изменениями, которые коснуться меня самого, полностью изменят память, а то и просто сотрут меня со скрижалей мироздания.

Чтобы действовать наверняка нужны знания. А как их получить иначе, не любопытствуя, и не делая остановок?

Я вспомнил про свой план по сбору образцов ДНК древних организмов. Несколько миллионов лет истории уже выпали из задуманной летописи, но, возможно, это не критично для будущего анализа. Осторожно, стараясь не делать резких движений, которые могли бы засечь с базы, я собрал несколько насекомых, кусочки коры, и что-то, показавшееся мне шерстью и ошмётками шкуры после линьки, застрявшее между ветками. Всё это я поместил в пластиковые пакеты для образцов, имевшееся в стандартном походном наборе, в специальном отделении рюкзака со снаряжением и сухими рационами.

Ближе к вечеру я начал наедаться впрок. Перед стартом нужно было запихнуть в себя как можно больше пищи, чтобы иметь резерв энергии для фиксации информации не выходя из режима.

Насекомые снова учуяли запах съестного и начали роиться поблизости. Приходилось действовать быстро: достать плитку концентрата, разломив на несколько частей запихнуть в рот, и жевать, запивая водой из фляги. Наверняка такой способ насыщения не очень полезен для желудка, но выбора не было. Если, конечно, я не хотел вместе с концентратом «полакомиться» местными членистоногими.

Во второй половине дня небо затянуло свинцовыми тучами, и пошёл противный холодный дождь. Костюм снова начал терять накопленную было энергию, зато жизнь на базе словно бы замерла: техника прекратила всякое движение, а пришельцы вовсе исчезли с поля. «Они что, дождя боятся?» — рассеяно подумал я, отметив про себя эту странность.

Наконец, начало темнеть. Дождь так и не прекратился, и я, не дожидаясь полной темноты, вошёл в режим и стартовал обратно к челноку, пока энергии в костюме не стало критически мало. Мёрзнуть, бесконечно падая среди ледяного дождя, мне совсем не улыбалось.

5

Входной люк челнока не был заблокирован изнутри. Меня, конечно, должно было это насторожить — но я слишком спешил, чтобы успеть зафиксировать полученные по дороге географические данные. Несмотря на обильный «обедоужин», состоявший из концентратов, режим был слишком длительными, и я чувствовал, что энергия на пределе.