Хрупкий мир

И в этот момент прямо в голове возникло… очень сложно описать это ощущение. Как мысль, не облечённая в слова. Которую, однако же, можно описать словами. Думая её, я словно бы сам для себя служил переводчиком.

Если передать словами то, что появилось у меня в голове, то подошла бы такая фраза:

«Не бойся. Он здесь для твоей защиты. Ты нуждался в помощи. Не хотела, чтобы дикие повредили тебя, пока ты восстанавливаешь силы».

«Кто ты?» — собравшись с духом, мысленно спросил я.

«Ты, возможно, помнишь меня. Я не знала, что такие как ты могут жить так долго. Я была намного моложе, и ты попал в мои ловчие сети. Ты не был похож на остальную добычу, я хотела тебя изучить. Я не встречала раньше существ, которые могли бы мыслить, как я. Твоё появление меня шокировало. Я искала тебя, и не могла найти», — последовал ответ.

Каждая мысль сопровождалась эмоциями, которые я словно переживал сам. Это было очень необычно. Словно бы разговор вдруг обретал невозможную ранее глубину. Общаясь таким образом, невозможно врать. Существо, которое вошло со мной в контакт, переживало радость. Осторожный оптимизм. Любопытство. Надежду. И тревогу тоже.

«Я почуяла свои следы, — в голове снова зародился поток осмысленной информации, — внутри вашего челнока. Частицы молодой меня испускали сигнальные молекулы». То, с чем я общался, конечно же, не знало слова «челнок». Но использовать готовый образ явления было даже более эффективно, чем обозначать его словами.

«Ты спасла меня? — спросил я мысленно, — зачем?»

«Ты мыслишь как я. Не могу тебя снова потерять», — последовал ответ.

«Тут много мыслящих существ. У меня пытались отобрать очень важную вещь», — вспомнив о тюрвинге, я лихорадочно сжал ладонь. Она была пустой. У меня внутри всё оборвалось. Без артефакта никакой план спасения невозможен. А ведь Кай и Таис будут меня ждать…

«Я подумала, что это, возможно, твоё», — зажглась в голове мысль. Одновременно с ней я услышал странный хлюпающий звук. Тварь, которая сторожила меня, поднялась на коренастые лапы и отошла в сторону. Я встал, пытаясь определить источник звука. В этот момент почва у моих ног вспучилась, а затем лопнула, обнажая белые нити грибного мицелия. Среди них лежал тюрвинг, целый и невредимый.

Я схватил в то же мгновение, рефлекторно. Нити мицелия послушно разошлись в стороны, не пытаясь удержать добычу.

«Чем эта вещь ценна для тебя»? — послышался в голове вопрос.

«Она позволяет мгновенно перемещаться в пространстве», — ответил я.

«Я не смогла понять, как оно работает, — я почувствовал, что моя собеседница смущена; кстати, о самой себе она уверенно мыслила в женском роде, так что я тоже перенял эту манеру. Хотя не уверен, что у грибов вообще бывает пол».

«Я тоже не понимаю, — ответил я, — просто пользуюсь. Оно нужно, чтобы спасти моих друзей».

«Им угрожает опасность?»

«Да, — ответил я, — их могут использовать, чтобы выманить меня и заставить отдать тюрвинг»

Сожаление. Возмущение. Сочувствие. Эмоции следовали одна за другой.

«Ты их назвал мыслящими, — сказала она, — но это не совсем так. Они мыслят иначе. Их разум похож на то, как мыслят другие существа. Как вот этот, — в моей голове возник образ хищника, который меня охранял, но я не знал, как он называется, — и другие индивидуальные создания. А ты мыслишь похоже. У тебя в голове структура, которую я использую. Сейчас она спит, и ты мыслишь почти как другие. А когда ты летел, я чувствовала, что ты мыслишь точно так как я. Ты такой один. Других я не встречала».

Я заставил себя не думать о своём происхождении. Не думать об особом режиме и обстоятельствах, при которых он впервые проявился. Мне совершенно не хотелось просто так расставаться с чувствительной информацией. Хотя скрывать что-либо при мысленном обмене образами очень и очень сложно.

«Я не буду брать информацию насильно, — лёгкое сожаление и грусть, — но могу открыться сама, если хочешь».

«Откройся», — попросил я.

Это было очень необдуманное решение, которое чуть не стоило мне разума. Я остался собой главным образом потому, что успел рефлекторно заблокировать бесконечные массивы поступающей информации.

Сначала меня буквально вколотило в особый режим. А потом, в долю мгновения, я впитал то, что испытывает разумный гриб, которому сотня миллионов лет.

Во-первых, она была огромна. Сеть её клеток занимала почти всю поверхность суши: где-то густым покровом, где-то отдельными тонкими нитями. И не только поверхность. Страшно подумать — она могла получать энергию напрямую от Земли, опускаясь на огромную глубину, почти до дна материковой коры. Она ощущала движение материков так, как мы чувствуем собственную кожу.