Хрупкое равновесие

Благодаря помощи любезного полицейского, с необходимыми формальностями покончили быстро, и Нусван с Диной могли ехать домой.

– Давай возьмем такси, – сказал Нусван.

– Нет, я хочу пешком.

Когда они подошли к дому, по щекам Дины уже ручьями струились слезы. Нусван обнял ее и погладил по голове.

– Моя бедная сестренка, – прошептал он. – Если б я был в силах вернуть его тебе. Поплачь, это хорошо, плачь, сколько надо. – Когда он рассказывал Руби о случившемся, на глазах у него самого выступили слезы.

– О боже! – разрыдалась Руби. – Какой ужас! Счастье Дины разрушилось в одно мгновение! Как такое может быть? Как Он допустил это? – Руби постаралась успокоиться и только потом разбудила детей. Дина за это время переоделась, сняв с себя синее платье.

– Пора есть клубничное мороженое? – спрашивали Ксеркс и Зарир сонными голосами.

– Дядя Рустам плохо себя чувствует. Нам надо ехать домой, – сказала Руби, решив пока ничего не говорить детям.

Вскоре из своей комнаты вышла Дина, и к ней тут же обратился Нусван:

– Ты поедешь с нами – тут тебе оставаться нельзя.

– Конечно, – поддержала его Руби, пожимая руку невестки.

Дина согласно кивнула, пошла на кухню и собрала остатки плова. Руби с любопытством и даже с некоторым страхом следила за ней, а потом спросила: «Тебе помочь?»

Дина покачала головой.

– Зачем пропадать еде? По дороге домой отдадим ее нищему на углу.

Позднее Нусван, рассказывая о событиях этого дня, говорил, что его потрясло то достоинство, какое проявила сестра в тот страшный вечер.

– Она не выла, не била себя в грудь, не рвала на себе волосы, не делала ничего такого, что ожидаешь от женщины, пережившей такой шок, такую потерю. – Нусван припомнил и то, как мужественно вела себя в подобной ситуации мать, и какой распад, какая быстрая утрата личности последовали потом. Он надеялся, что с Диной такого не случится.

Дина сложила чемодан, положив в него белое сари и прочие вещи, которые потребуются в ближайшие несколько дней. Именно с этим чемоданом она пришла сюда после свадебного пира три года назад.

* * *

После похорон и четырех дней вознесения молитв Дина решила вернуться на старую квартиру.

– К чему такая спешка? – спросил Нусван. – Поживи еще.

– Конечно, – подхватила Руби. – Здесь твоя семья. Что тебе делать одной?

Дина недолго колебалась: она не была готова возвращаться на прежнее место. Труднее всего ей давались предрассветные часы. Дина спала, положив руку на подушку рядом. Иногда она слегка подталкивала локтем подушку – знак Рустаму, чтобы он ее обнял. Не чувствуя тяжести его рук, она просыпалась и, осознав, что мужа рядом нет, в очередной раз оплакивала свою утрату во тьме перед рассветом. Время от времени она выкрикивала его имя, и Руби или Нусван, услышав крик, вбегали к ней, обнимали и гладили по голове.

– Живи у нас. Ты нам не в тягость, – сказал Нусван. – И Руби будет веселее.

И Дина осталась. Прошел слух, что она временно живет у брата, и родственники ручейком потекли к ней со словами утешения. После формального выражения соболезнований разговор обычно принимал характер дружеского общения, чему были рады Нусван и Руби. «Это как раз то, что нужно Дине», – говорили они в один голос.

Тетя Ширин и дядя Дараб все четыре дня посещали молитвенные церемонии в «башне молчания», а через неделю снова навестили Дину. Они немного посидели, выпили по стакану воды с лимонным сиропом, а потом сказали: «Мы как будто потеряли сына. Но помни, ты по-прежнему наша дочь. Будет в чем нужда, приходи к нам. Помни об этом».

Случайно услышавшая эти слова Руби не выдержала: «Очень любезно с вашей стороны, но у нее есть мы, Нусван и я. О ней есть кому позаботиться».

– Да, конечно, слава богу, – сказали старики, обескураженные резкостью ее тона. – Да будет ваша жизнь долгой и счастливой. Дине повезло, что у нее есть вы. – Вскоре они ушли в надежде, что им удалось умилостивить Руби.

Прошел месяц, и Дина вернулась к прежней жизни, взяв на себя часть хозяйственных забот. Служанку уволили. Дина не возражала – ей хотелось хоть чем-нибудь заполнить долгие пустые дни. Ксеркс и Зарир были только рады, что тетя Дина теперь будет жить с ними. Ксеркс учился во втором классе, а Зарир только пошел в детский сад. Дина отводила их утром на занятия, труда тут особого не требовалось: она делала это по дороге на рынок.

Воскресными вечерами Нусван затевал карточную игру. Трое взрослых часа два играли в рамми, а дети внимательно следили за игрой. В семь часов женщины начинали готовить ужин, а Нусван развлекался с детьми, строя домики из карт, или второй раз проглядывал воскресную газету.

Раз в неделю Дина ездила на свою квартиру, убиралась, смахивала пыль. Она поддерживала все в том же порядке, какой завела при жизни Рустама. После уборки она заваривала себе чай. И здесь, в этой прокопченной кухне она подолгу сидела с чашкой в руке, предавалась воспоминаниям, иногда тихонько плакала, пока чай совсем не остывал. Оставшийся чай она выливала в раковину.