Хрупкое сердце

— Хотя все такой же секси, — признала я.

— Да!

— Ты неисправима, — усмехнулась я.

— Ага, ага. Как он выглядит?

— Черный, — сказала я, представляя мысленно Тревора. — Великолепный. Большие карие глаза, безумно густые ресницы, широкая улыбка, широкие плечи…

— А его задница?

— Я не…

— Не лги мне, сестренка!!!

— Ты можешь быть капельку серьезней?

Миранда рассмеялась.

— Я знаю, что ты заценила.

— Конечно, я же не слепая. Но это не тема для обсуждения. Не будь такой приставучей.

— Эй, это всего лишь научный интерес, — защищалась она. — Я же не говорю, что ты должна трахнуть этого парня.

— О боже, — пробормотала я, мои щеки вспыхнули от одной только мысли об этом. Прошло много времени с тех пор, как я была с кем-то, и никто, включая отца моего ребенка, не был так привлекателен для меня, как Тревор Харрис. Он был действительно хорош собой, это было бесспорно, но было что-то еще, что, казалось, делало его для меня привлекательным. Я не была уверена, что это было — то, как он держал себя, или то, как вежливо пытался сделать мне удобно, или что-то, что я даже не могла точно определить, — но, черт возьми, это делало его для меня очень сексуальным.

— Черт, — сказала Миранда, хихикая. — Ты определенно хочешь этого брата!

— Не хочу, — возразила я.

— Хочешь, не спорь со мной! Я тебе точно говорю!

— Ты никогда с ним не встречалась, — пробормотала я, представляя, куда вел этот разговор.

— Я могла бы, — заметила она, ее смех стих. — Ты просто не узнала бы об этом.

— Он сказал, что его семья хотела бы познакомиться с нами поближе, — ответила я, в тревоге кусая губы.

— Эй, — успокаивающе произнесла Миранда, услышав, как изменился мой голос. — Раз они готовы познакомиться, это хорошо, верно? Мы уже говорили об этом.

— У тебя недостаточный семейный опыт, — ответила сестре, не удивляясь тому, что пока я нервничала, она пыталась успокоить меня.

— Вот именно. Если что-то случится с тобой или со мной…

— Не говори о таком.

— Если по какой-то причине они будут нужны ей, хорошо, что те хотят быть рядом.

— Ты права, — согласилась я, откидываясь на спинку дивана. — Я знаю, что ты права.

— Хотя трудно доверится людям, — понимающе сказала она.

— И не говори.

— Пожалуйста, мы можем теперь вернуться к горячему брату? — прошептала она, как будто это был секрет.

Я хихикнула и села вполоборота, чтобы посмотреть, как играет Этта.

— Хм… я тебе сказала, что у него борода?

— О бооожееее, — пискнула моя сестра, растягивая последнее слово, что получился стон.

— Он пригласил нас поплавать в отеле, в котором остановился, пока он тут, — прошептала я, чтобы Этта не услышала меня.

— Ты собираешься воспользоваться приглашением?

— Не знаю. Я подумаю. Кажется, это было бы менее странно, чем если бы он снова пришел к нам.

— И ты могла бы полюбоваться на него в плавках.

— Конечно же, потому что это наиболее важно.

— Ну, это не так уж и неважно, — ответила она. Я могла только представить, как она пожимает плечами, как будто соблазнение дяди моей дочери было абсолютно разумным поступком.

Только я собралась ответить, как заметила, что лицо Этты сморщилось, и быстро встала с дивана.

— Мне пора, — сказала я Миранде, беря Этту на руки. — Нужно отвести Этту в туалет.

— Не в тувалет! — возразила Этта, пытаясь вырваться из моих рук.

— Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — смеясь, сказала она.

Я повесила трубку и понесла Этту в ванную как раз тогда, когда она торжествующе посмотрела на меня.

О, да. Красивая внешность Тревора была очень важна, подумала я, когда понесла Этту в свою спальню, чтобы сменить ей подгузник. Почти так же важно, как каким-то образом убедить мою дочь, что какать в унитаз — это весело.

 

 

Глава 5

 

Тревор

 

Как только я вошел в свой номер в отеле и понял, что мне абсолютно нечего делать, кроме как сидеть там и гадать, как, во имя бога, мой младший брат без оглядки оставил этих двух женщин, я пожалел, что не вышел из дома Морган. Даже неловкое молчание и ощущение того, что я странный наблюдатель в их жизни, были лучше, чем мысли, которые сейчас проносились в моей голове.

Мое горло сжалось от волнения, когда я вспомнил взволнованность моей мамы и звук ее слезливого смеха, когда я позвонил ей. Она хотела знать все сразу, и ее вопросы были настолько быстрыми, что у меня не было возможности ответить хоть на один из них. Знание, что маленький кусочек Генри все еще существует в этом мире, было небольшим утешением, когда мы миновали обстоятельства ее существования. Однако незнание того, счастлив ли его ребенок и в безопасности ли, было похоже на темное облако беспокойства, нависшее над всеми нами. Было огромным облегчением узнать, что не только она в порядке, но и что ее мама была кем-то, кого знали мои родители. Тот факт, что Морган была с нашей семьей совсем недолго, более десяти лет назад, не уменьшал этого облегчения.

Я надеялся, что Морган будет хорошей мамой. На самом деле я молился об этом, а я не был человеком, который молился очень часто. Но то, что увидел, сидя в ее маленьком доме, было намного лучше, чем тот минимум, что мне хотелось принять. Она была великолепна.