Хрупкое сердце

— Женщина, — исправился я.

Мой телефон начал звонить, и я быстро ответил на него, прежде чем моя мама смогла продолжить свой допрос.

— Благослови тебя, — сказала Ани прежде, чем я успел даже поздороваться. — Благослови тебя, благослови тебя, благослови тебя.

— Я не чихал, — пошутил я.

— Я в большом долгу перед тобой, — ответила она. — Большое спасибо.

— Не терпится наконец-то поспать? — спросил я, а затем прошептал имя Ани маме, которая вопросительно смотрела на меня.

— Чувак, ты понятия не имеешь. Никто. На самом деле мне было интересно, не мог бы ты забрать Ари сегодня вечером, потому что я слишком нервничаю, чтобы водить такой ​​усталой.

— Конечно, — сразу согласился я. Мне не хотелось, чтобы она уставшая вела машину, и было достаточно легко пристегнуть автокресло Ари к моему грузовику. — Во сколько?

— В семь. Нет, в пять. Нет, в шесть. В шесть часов?

— Да, в шесть — нормально, — ответил я.

— Я приготовлю обед.

Я засмеялся и повесил трубку, когда она начала скучно петь «Ветер под моими крыльями».

— Я заберу Ариэль на ночь, — пояснил я родителям, засовывая телефон обратно в карман. — Им нужно немного поспать.

— Это мило с твоей стороны, — заметила мама.

— Ты пожалеешь об этом, — сказал в то же время, смеясь, мой отец.

— Возможно, — сказал я с сожалением. — Но это одна ночь, и я почти уверен, что Брам не сможет прожить еще один день без сна.

— Ани, тоже, — сказала мама. — Я зашла к ней вчера, чтобы она могла сделать небольшой перерыв, а у бедной девушки организм был настолько накачан энергетиками, что она дрожала, как наркоман, и не могла даже вздремнуть.

— Итак, почему мама может называть Ани девушкой, а ты ничего не говоришь? — спросил я своего отца, просто чтобы позлить его.

— Твоя мать может называть ее девушкой, — ответил он, откинувшись на спинку стула, — потому что она вдвое старше Аниты и видела, как она росла. — Он приподнял бровь.

— Когда будешь в нашем возрасте, ты можешь делать то же самое. Но когда говоришь о женщине того же возраста, что и ты сам, ты должен выказывать ей заслуженное уважение, называя ее правильным титулом.

— Ты феминист, — ответил я, все еще подстрекая его.

— Если ты называешь уважение к женщине феминизмом, то я полагаю, что это так, — сказал он, отказываясь клюнуть на приманку. Обычно отец продолжал долгую обличительную речь о том, что он не любит ярлыки, и всегда любил заканчивать признанием, что тот действительно считает себя феминистом, — что бы это ни значило.

— Почему ты дразнишь его? — весело спросила мама, качая головой. — Ты же отлично знаешь, что он видит вас насквозь.

— Да, но обычно он все равно злится, — ответил я.

— Я все еще сижу здесь, — заметил отец, наклоняясь, чтобы поднять с земли сосновую шишку и бросить ее мне в голову с неожиданной точностью.

Я едва успел увернуться.

— Я ухожу отсюда, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Я скажу Морган, чтобы они встретились с нами в субботу?

— Да, — ответила мама, глядя на отца в поисках подтверждения.

— Мы едем или летим? — спросил я, гадая, как выглядит мой банковский счет. Обычно я не беспокоился об этом, зная, что у меня достаточно денег. Хотя, наверное, стоит проверить это после поездки в Калифорнию в начале месяца.

— За рулем, — сказал отец. Он ненавидел летать. — Мы возьмем нашу машину.

Я колебался минуту, гадая, понадобится ли мне мой грузовик, пока мы будем там. Я на это надеялся.

— Звучит хорошо, — ответил я, не в силах придумать причину, чтобы взять две машины. — Я могу помочь вести машину.

— Хорошо, — сказала мама. — Так я смогу почитать во время дороги.

— Мы прожили более сорока лет в браке, но я до сих пор не знаю, как это делать, — сказал папа, когда я поцеловал маму на прощание.

— Это легко, — ответила ему мама, быстро обняв меня за талию. — Ты смотришь на буквы. Они образуют слова.

— Умная задница, — сказал мой отец, слегка помахав мне на прощание.

 

* * *

 

— Ариэль, — пробормотал я поздно вечером, поглаживая ее спину круговыми движениями. — Дядя Трев устал. Ты не устала?

Мы сидели на диване и смотрели документальный фильм о Второй мировой войне, а она не показывала никаких признаков, что хочет спать. К счастью, она больше не ползала по дому и не пыталась открыть все шкафы на кухне, но малышка все еще не спала, сидя у меня на коленях. А делал все, что мог, чтобы утомить ее, думая, как идиот, что именно я смогу уложить ее спать.

Как же сильно я ошибался. Я свозил ее в парк, отвел в ресторан быстрого питания с большой игровой площадкой и, наконец, на прогулку на природе к ручью и обратно. Похоже, это ее не утомило. Было похоже на то, что ребенок был роботом. Если заглянуть под ее кожу, то можно найти металлический корпус с полностью заряженными батареями.

У меня зазвонил телефон, и я сразу понял, что совершенно забыл позвонить Морган, как я ей обещал.

— Мне очень жаль, — ответил я, не утруждая себя приветствием. — Я присматриваю за своей племянницей сегодня вечером и совершенно забыл позвонить.

— Нет проблем, — ответила она. — Какая племянница?