Хрупкое сердце

Поначалу я с недоверием относился к крохотному белокурому пареньку. Все боялся, что споткнусь об него, или случайно оставлю свой новый перочинный ножик где-нибудь, где тот сможет его найти, или он подавится чем-нибудь и умрет, пока я должен буду присматривать за ним. Однако не смог долго сохранять дистанцию. Просто тот был таким чертовски милым. Его стрижка была какой-то нелепой формой маллета (прим. пер.: Маллет — вид стрижки 80-х — прическа с длинными волосами сзади и заметно короче спереди и по бокам), и у него отсутствовал один из передних зубов, потому что кто-то выбил его, но у паренька была самая широкая улыбка, которую я когда-либо видел, и он тараторил со скоростью света на языке, которого никто не понимал. Долгое время я думал, что тот говорит по-русски или каком-то подобном языке, но когда стал постарше, мама рассмеялась и заверила меня, что все, что он говорил в первые месяцы своего пребывания у нас, было полной тарабарщиной.

Прошло меньше двух лет перед тем, как Генри стал постоянным членом нашей семьи. И к тому времени, как тот пошел в детский сад, его фамилия стала Харрис, как и моя. И, как и у меня, у него был рюкзак с изображением Железного Человека и пара высоких кроссовок, которые мои родители едва могли себе позволить, и по бокам его шикарных светлых волос были выбриты такие же линии. Не имело значения, насколько мы отличались друг от друга; но мой младший братишка хотел быть мини-версией меня в течение первых нескольких лет начальной школы.

Я стиснул зубы и покачал головой, стараясь не обращать внимания на воспоминания, из-за которых нестерпимо хотелось лечь на кровать и тупо пялиться в потолок. Но я и так уже достаточно натворил. Первые несколько недель после смерти Генри я почти не чувствовал себя способным действовать. Мой брат уже много лет служил в морской пехоте, но, по крайней мере, я знал, что тот где-то в этом мире смеется и использует дрянные способы подката, правда которые всегда срабатывали, потому что этот осел был чертовски хорош собой. Знал, что он просто на расстоянии телефонного звонка или полета на самолете. Как только тот ушел, внутри меня словно открылась гигантская дыра, и она высасывала воздух из моих легких до тех пор, пока я уже не мог дышать без боли. Потеря Генри вызвала физическую боль в моей груди, которая была настолько сильной, что я пошел к врачу, чтобы проверить ее.

Я не мог снова провалиться в это дерьмо. Ночи, когда я пил до потери сознания, и дни похмелья в довершение всех моих страданий остались давно позади. Как и должно было быть. Потому что был взрослым человеком с ответственностью и родителями, которые уже потеряли одного сына. И не мог позволить себе роскошь упиваться собственным горем, хотя иногда мне этого безумно хотелось. Черт возьми, я почти каждый день подумывал о том, чтобы сказаться больным и начать день с бутылки виски, но не стал этого делать.

Я считал потерю брата худшей вещью, которая когда-либо случалась со мной. Хотя, в отличие от Генри, помнил свою биологическую мать и многочисленные паршивые приемные семьи, в которые меня помещали до того, как родители забрали меня. А еще очень хорошо помнил, как в восемь лет меня забрали у Харрисов на целый месяц из-за какой-то бюрократической ерунды. Тот момент, когда социальный работник вывел меня за дверь, был одним из самых страшных и худших моментов в моей жизни. Но все это бледнело по сравнению с потерей моего младшего брата. Я прошел бы через все, пережил бы все, если бы мог быть избавлен от этой потери.

 

Глава 2

 

Морган

 

Я не собиралась лгать — у меня были проблемы. Честно говоря, среди моих знакомых одиноких мам было мало тех, у которых не было бы проблем хоть на каком-то уровне. Даже те, у кого было много денег, чтобы тратить их, и хорошо ведущие себя дети, которые никогда не писали на стенах, как та, из-за которой мне сейчас пришлось убираться перед работой, боролись с ними. Это был простой жизненный факт. Вырастить ребенка в одиночку было непростой задачей. А когда к этому добавлялись финансовые трудности в обеспечении другого человека, который еще даже не может самостоятельно подтирать свою собственную попку и должен быть под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, борьба становится очень реальной.