Хрупкое сердце

– Держи, шутник! – протягивает выписку, и Марджанов берет ее. А профессор продолжает: – Сколько лет живу, не перестаю удивляться человеческой природе – вот для кого жизнь первостепенна. Я тебе так скажу, Руслан: чем сложнее условия, тем крепче плоды. Но витамины не помешают. Разного толка! Хорошее питание и свежий воздух!.. И через две недели ко мне! Вместе!.. Давай, выздоравливай, девочка. Все у вас получится!

Вот такой примерно разговор вышел у нас в кабинете профессора, и пока мы с Русланом едем домой, мы не можем его продолжить. Разговариваем с Анечкой, говорим друг с другом о чем угодно, но не о том, что сегодня изумило обоих.

Потому что во мне невольно проснулся страх за дочку и память о боли.

А Руслан испугался за меня.

Я это знаю и понимаю, что должна первая справиться. Из нас двоих первой его успокоить, как бы удивительно это ни казалось.

Мы поднимаемся в квартиру, и Марджанову приходится еще раз спуститься, чтобы принести все сумки. Он возвращается быстро, и всё равно хмурится, увидев, что я разделась и успела повесить наши с Анютой вещи в шкаф.

– Перестань, Руслан. Ты не сможешь меня всегда опекать. Это мелочи.

– Смогу, – он упрямо возражает. – Очень даже!

– Зачем? Мы ведь решили, что я теперь здорова, а значит самостоятельна. А что ты скажешь, когда я выйду на работу? Конечно, не сейчас, но когда-нибудь…

– Алиска, не буди зверя. Вот «когда-нибудь» и поговорим! – неожиданно сердито отвечает, заставив меня удивленно на него посмотреть.

Я уже успела узнать Руслана разным. И улыбчивым с дочкой, и беспокойным со мной, и по-холодному собранным с другими людьми. За последние две недели мы были вместе больше, чем за всю жизнь, так почему же он нервничает?

– А ты опасен, Марджанов? – я бросаю ему вызов взглядом, и он тут же сдается.

– Не для тебя, Снег.

Я сама подступаю к нему и привстаю на носочки, чтобы поцеловать в губы. Они у него упрямые, но податливые, и легко отвечают на поцелуй.

– Вот и не рычи. Лучше дай порадоваться, что мы дома. До сих пор не верю, что я вернулась!

Дома спокойно, и можно наконец-то остаться втроем. Анюта что-то щебечет, бежит вместе с нами на кухню и помогает папе накрыть на стол и разобрать гостинцы, пока я достаю чашки и набираю воды в чайник.

Включая последний, возвращаюсь мыслями к своим вещам и своему дому, по которому успела соскучиться. Впитываю в себя домашнюю обстановку, которая дарит мне новое понимание, что теперь со мной Руслан. Не на вечер, не на два, а похоже всерьез и надолго. И хоть всё между нами было сказано еще в больнице, но именно то, что я вижу Марджанова на своей кухне с нашей девочкой, говорит моему сердцу, что всё изменилось.

Они с Анютой уходят в спальню укладывать Тео и кукол спать, а я беру вещи и иду в душ. Не запираюсь – пока это одно из правил, которым я согласилась следовать до поры, пока полностью не окрепну. Раздеваюсь и встаю под воду. С удовольствием окунаюсь в теплые струи, которые для меня еще долго не станут горячими.

Намылив кожу, не спеша смываю с себя пену и шампунь, споласкиваю волосы и выхожу из душа. Вытершись полотенцем, опускаю его вниз, встречаясь в отражении зеркала с собой настоящей. Подняв руку, осторожно провожу пальцами по длинному шраму, расположившемуся между моих грудей – там, где бьется сердце.

Шрам еще не зажил окончательно и потребуются долгие месяцы, прежде чем я смогу его не замечать. Прежде чем перестану помнить и думать о том, чем для меня всё могло закончиться.

Руслан заходит в ванную комнату и видит меня. Останавливается на пороге, прикрыв за собой дверь. Подойдя ближе, обнимает сзади, прижав губы к моему виску.

– Тебе нужно одеться, Алиса.

– Мне не холодно.

– О чем ты думаешь? Надеюсь, не о какой-то ерунде вроде этого шрама? – спрашивает, плохо пряча беспокойство. – Снег, не думай! Ты прекрасна даже с ним. Другой такой нет.

Я смотрю на него в отражении зеркала, и вижу, каким взглядом он смотрит на меня. Губы спокойно сжаты, темные ресницы опущены.

Он поднимает ладонь и убирает волосы с моего плеча, не давая воде капать на грудь.

– И такого, как ты, больше нет, – внезапно признаюсь. – Я всегда это знала, но боялась, что быть с тобой больно. А потом боль пришла без тебя, и сказала, какой же глупой я была.

Я убираю полотенце и поворачиваюсь к нему лицом. Поднимаю голову, чтобы увидеть полные спелой черники глаза.

– Руслан, я думаю о том, – продолжаю признание, – что только благодаря тебе я жива. А еще, что у меня нет на свете человека ближе тебя. Пожалуйста, скажи, что это правда. Что порок больше не вернется. Что никогда…

Он понимает меня без слов и прижимает к себе, словно я хрусталь. Обещает:

– Больше никогда, Снег.

А мне так приятно чувствовать его и обнимать. Прятать руки на горячем теле, забираясь ладонями под футболку. Целовать ключицы.

– Алиска, осторожно! Когда ты меня так обнимаешь…

– Я хочу тебя, Руслан.

– Снежная, не шути.

– Я хочу тебя. Если это шутка, то хочу рассмеяться вместе с тобой. Давай сделаем это! Разденься для меня, или я тебя сама раздену.