Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Именно в этот период Н.С.Хрущев тяжело заболел гриппом. О тяжести его заболевания свидетельствует то, что для его лечения был даже вызван врач из Германии. Впоследствии Хрущев любил похвастаться своим "железным" здоровьем. К этому были основания: даже простуды и эпидемические заболевания обычно обходили его стороной. В то же время известно, что порой Хрущев становился жертвой тяжелых болезней. При этом почти всякий раз нетрудно установить связь между этими заболеваниями и стрессом, который испытывал Хрущев. Не исключено, что и на сей раз болезнь Хрущева была спровоцирована схожим стрессом.

Однако нет никаких видимых свидетельств о том, что в конце 1928 года – начале 1929 года Хрущев столкнулся с какими-то неприятностями на работе. Казалось, Н.С.Хрущев был доволен своим положением. Его пост открывал ему известные возможности для самостоятельной деятельности. Его положение было связано с материальными благами, недоступными для подавляющего числа рядовых членов партии. Как установил У.Таубмэн, в Киеве Хрущев жил в пятикомнатной квартире. Помимо его семьи здесь поселилась и подруга Нины Петровны Вера Гостинская с ее пятилетней дочерью. Возможно, что под влиянием Нины Петровны и ее подруги Хрущев в Киеве стал регулярно посещать театры. Он полюбил спектакли оперы и балета. Его соседями по дому были Н.Демченко и командующий Украинского (затем Киевского) военного округа И.Якир. Он часто захаживал к ним, а они – к нему. Они вместе играли в шахматы.

В то же время известно, что именно в это время Хрущев неожиданно объявил о том, что ему надоела "канцелярская работа". Почему? Ведь уже с 1925 года Хрущев занимался такой работой и до сих пор не выражал жалоб на этот счет. Теперь Хрущев заявлял, что он захотел продолжить учебу. Он ссылался на то что он достиг 35 лет, того предельного возраста, когда было можно поступать в высшие учебные заведения, и стал просить Генерального секретаря ЦК КП(б) Украины С.В.Косиора, чтобы тот отпустил его на учебу в Промышленную академию в Москве.

Не исключено, что, оказавшись в Харькове, Хрущев почувствовал, что его уровень знаний не позволяет ему достаточно хорошо разбираться в делах промышленности республики. Оказавшись же в Киеве, одном из крупнейших индустриальных центров СССР, Хрущев мог еще острее осознать свое отставание от передовой науки и техники. Поэтому его желание поучиться в Промакадемии представлялось разумной.

Однако, по словам Таубмэна, коллеги Хрущева не верили его его объяснениям, так как считали, что Хрущев хотел отдалиться от Косиора и последовать за Кагановичем в Москву. Говорили и о соперничестве между Хрущевым и Демченко. Трудно сказать, верны ли эти объяснения или нет, но, имея в виду грядущие события, может показаться, что Хрущев был наделен даром предвидения. Ведь, если бы он остался в Киеве на своем посту, то в 1937 году его могли бы арестовать вместе с Демченко, Якиром и другими высшими деятелями партийного и государственного руководства Украины и Киева.

Возможно, что действия Хрущева объяснялись интуитивным осознанием грядущей для него опасности объясняли. В событиях 1937 – 1938 годов много остается неясным. Вряд ли есть основания реанимировать веру в официальные версии НКВД, выдвинутые в те же годы и объяснявшие тогдашние репрессии необходимостью пресечь шпионско-диверсионную деятельность иностранных разведок и связанных с ними троцкистских подпольных центров. Но и широко распространенные ныне версии, согласно которым эти репрессии были следствием маниакальной подозрительности Сталина, вряд ли можно признать обоснованными. К сожалению, с середины 50-х годов многие документы, которые могли бы пролить свет на подлинную подоплеку этих событий, были уничтожены. Однако из ряда версий, обнародованных за рубежом (в частности, бывшим работником НКВД А.Орловым-Фельдбиным), следует, что заговор против Сталина и его сторонников в Политбюро был реальным и в нем весьма важные роли играли С.В.Косиор, И.Э.Якир и ряд других видных руководителей Украины.

Не исключено, что созданию заговора предшествовало выяснение отношений между его будущими участниками в ходе неформальных бесед фрондерского характера. В разговорах за обеденным столом или за шахматной доской со своими соседями Якиром, Демченко и другими, Хрущев мог лучше понять их подлинные настроения. Не исключено, что содержание этих бесед могло заставить Хрущева задуматься о том, к каким последствиям может привести его участие в еще одном "оппозиционном уклоне". Такие мысли могли стать источником острых переживаний Хрущева, уже однажды пострадавшего за поддержку троцкистов. Хрущев не занимал достаточно большого положения, чтобы "разоблачить" крамолу Якира, Демченко и других. Более того, в случае если бы он стал публично осуждать их за те взгляды, которые они высказывали в личных беседах, он сам бы мог сильно пострадать.