Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности

Сравнительно долго сопротивлялись легализации подобных жаргонизмов авторы словарей «Новых слов и значений». Лишь в 1997 году они включили в качестве примеров просторечий, появляющихся в прессе и литературе конца 1980-х, понятия «хрущевка» («малометражная квартира в блочно-панельных домах, которые строились в конце 1950-х – 1960-х гг.») и «хрущоба» («блочно-панельный пятиэтажный дом с малометражными квартирами»). В обоих случаях лингвисты обнаружили эти слова во вполне советской периодике: газетах «Правда» и «Ленинградская правда» за 1989 год. Они маркировали «хрущевку» как устойчивый советизм. Окончательную ясность в определение историко-политической принадлежности этого понятия внес достаточно эпатажный, вышедший в 1998 году «Толковый словарь языка Совдепии». По замыслу его авторов Валерия Мокиенко и Татьяны Никитиной, издание должно было «всесторонне представить советскую эпоху в лексическом отображении». Словарь включает больше шести с половиной тысяч слов. Правда, термины и понятия, так или иначе связанные со временем десталинизации, составляют менее 1 % всех советизмов. Но в них «хрущовка» (орфография Мокиенко и Никитиной), конечно же, присутствует. Согласно «Толковому словарю языка Совдепии», это «малогабаритная квартира (обычно в типовом пятиэтажном доме, которые в большом количестве строились в 50-х–60-х гг.)». Стилистическая помета «разг.» определяет принадлежность этого слова к бытовой речи. А еще одно производное от корня «хрущ», слово «хрущоба» (орфография Мокиенко и Никитиной) – «пятиэтажный блочный дом, построенный во времена Хрущева»; «район таких домов»; «то же, что „хрущовка“», – авторы вообще считают шутливым и ироническим выражением. Однако шутка совсем не добрая, а ирония – злая. И это вполне объяснимо. Ведь и «хрущевка», и «хрущоба» – советизмы, а они четко делятся на положительные и отрицательные. Последних, как правило, больше.

Многие советизмы-неологизмы после распада СССР перешли в так называемую пассивную лексику, в разряд историзмов. «Хрущевка» же оказалась очень живучей. Более того, это слово превратилось в единицу информации о специфике обыденной жизни в СССР, в устойчивый мем, который, как известно, не требует особых разъяснений. Он с легкостью формирует в сознании целых поколений устойчивые представления, сеть суждений, упрощая и обобщая любую информацию. Достаточно простого упоминания мема, чтобы сконструировать целую картину так или иначе связанных с ним явлений. Те же свойства и у «хрущевки». Этот неологизм как порождение неподцензурного фольклора конца 1960-х – начала 1970-х годов был легализован лишь на волне перестройки. Слово несет явно пренебрежительный и социально-агрессивный посыл по отношению к «сугубо советским» канонам строительства нового жилья. Ныне из словаря в словарь кочуют одни и те же характеристики домов и квартир, появившихся в СССР в годы оттепели. Общим местом является этажность зданий и технология их возведения. В общем, «хрущевки» – это однотипные пятиэтажные блочно-панельные здания, построенные по инициативе Хрущева и названные в его честь. Этот мем, вцепившийся в культурную память по меньшей мере трех, а то и четырех поколений россиян, подпитывает немало мифов, связанных с историей индустриального строительства в СССР.

На самом деле привязка появления типового жилья к эпохе власти Хрущева – чистая мифология. Советские архитекторы уже в 1925 году начали проектировать стандартные дома, призванные обеспечить каждую семью отдельной экономичной квартирой. В 1928 году в Стройкоме РСФСР появилась Секция типизации. Возглавил ее Моисей Гинзбург – крупный теоретик и практик конструктивизма. Члены Секции разработали жилые ячейки, рассчитанные на заселение одной семьей. Проекты удалось реализовать в Москве, Свердловске и Саратове. Самым известным детищем Гинзбурга считается Дом Наркомфина в Москве. Но поиски действительно экономичного и доступного, а главное – некоммунального жилья на одну семью на рубеже 1920–1930-х годов прекратились.