Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг

Не скованные грузом стандартов актеры-любители сумели найти новаторские средства выражения, значительно опередив в этом отягощенное условностями профессиональное театральное искусство. М. Захаров, вспоминая эпоху 50-х, говорил: «Мы начинали работать в СТ в революционный момент в истории театра, когда шел слом старых, довоенных традиций и новое время стучалось во все двери. Эти новые веяния требовали своего отражения, исследования. Студенческая среда, как молодая, развитая часть общества. Всегда лидировала в ситуациях культурного слома».[884] Молодежные театры были явлением в равной степени эстетическим и общественным. Они занимали активную гражданскую позицию, смело поднимали острые вопросы современности, вели полемику с прошлым.

В конце 50-х годов на новый виток развития выходит поэтическое движение. Поэзия становиться знаменем эпохи. Происходит повышение эстетической «компетентности» молодежи. В конце 50 — начале 60-х она открывает для себя множество новых имен русских поэтов начала XX века. В то же время нарастает волна самодеятельного стихосочинительства.

Увлечение стихами породило массовые собрания молодежи на площади Маяковского в Москве. Официальное открытие памятника поэту 29 июня 1958 года, закончившееся незапланированным чтением стихов желающими из собравшейся публики, настолько понравилось молодежи, что решено было превратить 14 число каждого месяца в дату регулярных встреч. Вскоре на площади образовалось некое подобие клуба под открытым небом. Движение «маяковцев» первоначально носило характер культурной инновации. Собиравшаяся на площади молодежь читала Есенина, Евтушенко, Ахматову, Пастернака, стихи собственного сочинения, спорила. Политики почти не касались. По свидетельству В. Осипова, «никто не ставил под сомнение «Октябрь» и необходимость коммунизма. Встречались лишь новоявленные сен-симоны, сватавшие социализм за свободу».[885]

В обстановке стихийного общения на площади сложилось несколько молодежных групп, по сути, компаний по интересам. Никто из них никому не мешал и ни одна группа не претендовала на лидерство. Площадь принадлежала всем. Популярность «Маяка» быстро перешагнула столичные рамки, вызвав интерес у молодежи других городов и республик, специально приезжавшей в Москву для того, чтобы окунуться в атмосферу неформальных собраний. Была даже сделана попытка организовать, на манер площади Маяковского, публичные чтения в Тамбове.[886]

Отношения «маяковцев» с властями были сложными, варьируясь от планов создания клуба под открытым небом со смешанным руководством и превращения сходок молодежи у памятника поэту-футуристу в устные литературные журналы до разгона самодеятельных чтецов и публики силами милиции и дружинников. В конечном итоге охранительная тенденция не преемлющая любые несанкционированные инициативы, возобладала. Этому в немалой степени способствовала политизация «Маяка». Молодежный самиздат постепенно наполнился критической прозой, а на площади и около нее сложились оппозиционные объединения. В изобилии появились разного толка неомарксисты и неокоммунисты.

Присутствовали и сторонники террора. Бывший участник подпольной политической группы А. Иванов, считая, что пропаганда в условиях тоталитарного общества не действенна, выступил с предложение организовать покушение на Н. С. Хрущева, ведущего, по его мнению, мир к войне. Проект Иванова, получивший название «Космонавт», не был, однако, одобрен умеренными «маяковцами».

Радикализация «Маяка» вызвала резкую ответную реакцию властей. Молодых людей, читающих и слушающих стихи, начали задерживать. Их фамилии записывались и сообщались в институты, что обычно влекло за собой исключение из вуза..[887] Периодически проводились обыски, сопровождавшиеся изъятием у юношей и девушек продукции самиздата. В апреле 1961 года во время очередного митинга произошло открытое столкновение с дружинниками и милицией, после чего собрания cтали разгоняться. Часть активных «маяковцев» была арестована, и концу 1961 года жизнь на площади замерла.

Значение «маяковского» движения чрезвычайно важно. Поэтические вечера явились яркой страницей в культурной жизни столицы и страны, они в значительной мере способствовали формированию новых норм общения, стали неотъемлемым атрибутом духовной жизни страны, символом нравственного и эстетического выбора, формой консолидации молодежи, наконец, дали начало вызреванию элементов демократического движения в СССР. Следует, как нам кажется, согласиться с мнением о том, что «чтения у памятника оказываются звеном в предыстории диссиденства, стихийным протестом, умело направленным в нужное русло твердой рукой политического организатора. Стихи становяться здесь как бы ранней, еще незрелой формой общественного противостояния».[888]

«Маяковка», естественно, не исчерпывала собой всего многообразия самодеятельных начинаний молодого поколения. На стыке 50 — 60-х происходило бурное распространение в молодежной среде разного рода диспутов, выставок живописи, театральных и поэтических вечеров.