Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Тем временем 18 октября 1962 года находящийся на сессии Генеральной Ассамблеи ООН министр иностранных дел СССР А.А.Громыко и советский посол А.Ф.Добрынин встретились с президентом Дж. Кеннеди, а чуть позже и с госсекретарем Д. Раском, которым они высказали озабоченность Москвы столь значительным призывом резервистов и, признав военное сотрудничество с Гаваной, ни словом не обмолвились о наличии советского ядерного оружия на Кубе. Об этом, кстати вопреки расхожей версии не спрашивал и президент Дж. Кеннеди, который уверил своих собеседников, что «у его правительства нет никаких планов нападения на Кубу», но если она «станет военной базой со значительными наступательными возможностями для Советского Союза, то наша страна сделает всё необходимое для защиты своей безопасности, равно как и безопасности своих союзников». После этих встреч А.А.Громыко сразу отбил шифротелеграмму, в которой уверил Москву в том, что «вероятность кризиса заметно снизилась», тем более что вечером того же дня президент Дж. Кеннеди покинул Вашингтон и направился с рабочей поездкой в Кливленд и Чикаго.

Однако на самом деле интенсивность подготовки к решительным действиям со стороны США, напротив, значительно возросла. Уже 20 октября президент Дж. Кеннеди, госсекретарь Д.Раск, министр обороны Р. Макнамара и другие члены СНБ США проголосовали за установление морской блокады Кубы. Одновременно Стратегическое авиационное командование (САК) ВВС США отдало приказ о переводе всех своих частей в положение «военная опасность», а Тактическое авиационное командование (ТАК) ВВС США определило 4 бомбардировочно-штурмовых эскадрильи для нанесения первого удара по Кубе.

Между тем в самом Вашингтоне прекрасно сознавали, что согласно международному праву любая блокада являлась актом войны, в то время как размещение ракет в Турции и ответное размещение таких же ракет на Кубе никаких соглашений не нарушало. В результате США оказывались в роли агрессора, развязавшего войну, и в связи с этим обстоятельством в Вашингтоне возникли резонные опасения по поводу того, что эта акция США не встретит поддержки у штрокого мирового сообщества. Поэтому решение о введении блокады Кубы было вынесено на обсуждение Организации американских государств, которая, опираясь на «Пакт Рио», единогласно поддержала введение санкций против Кубы, но не в форме «блокады», а в виде «карантина», что означало не полное прекращение морского сообщения, а лишь запрет на поставки вооружений на остров Свободы. К обеспечению этого «карантина» американская сторона привлекла 238 различных военных кораблей, в том числе 8 авианосцев, 2 крейсера, 118 эсминцев и 13 подводных лодок[789].

Вечером 22 октября госсекретарь Дин Раск вызвал посла А.Ф. Добрынина в Госдеп и передал ему личное послание Дж. Кеннеди Н.С.Хрущёву, а также текст его обращения к американскому народу. В тот же день советский лидер собрал заседание Президиума ЦК, в повестке дня которого стоял вопрос «Об определении позиций по дальнейшим шагам в отношении Кубы и Берлина», но фактически обсуждался только кубинский вопрос. Судя по протокольным записям заведующего Общим отделом ЦК В.Н.Малина, все члены Президиума ЦК сошлись на том, что не надо торопиться с принятием новых решений до выступления президента США[790].

Вечером 22 октября 1962 года Дж. Кеннеди обратился к американскому народу с предельно лживым и полным алармистских нот выступлением, где заявил, что «внезапное, тайное и необъяснимое размещение коммунистических ракет за пределами советской территории является преднамеренным изменением статус-кво, которое абсолютно неприемлемо для нашей страны». Сейчас «никто не может предугадать дальнейший ход событий, предсказать размеры материальных и человеческих жертв», у нас (американцев) «впереди месяцы самопожертвования и самодисциплины, месяцы, которые будут проверкой нашей воли и выдержки, месяцы, таящие в себе множество неожиданных бед, незаслуженных обвинений, которые заставят нас быть начеку».

После этого выступления в США началась настоящая паника, а Вооружённые силы страны, напротив, были приведены в боевую готовность № 3, что давало возможность начать любые боевые действия немедленно. Тем более, что под рукой у президента Дж. Кеннеди уже были отмобилизованные силы вторжения в количестве 250.000 пехотинцев и 90.000 десантников и морпехов. Но в Вашингтоне также прекрасно понимали, что любое нападение на Кубу, против которой был уже введён абсолютно незаконный «карантин», чревато крайне непредсказуемыми последствиями, тем более что в тот же день по приказу Ф. Кастро в кратчайшие сроки были развёрнуты 54 пехотные дивизии и более 120 зенитных батарей и дивизионов реактивной артиллерии численностью 270.000 человек. Аналогичные меры были приняты и командующим СГВК генералом армии И.А.Плиевым, в распоряжении которого уже находились почти 44.000 военнослужащих, 42 ракетные установки и 164 бомбовых и ракетных ядерных зарядов[791]. Мир реально оказался на грани ядерной войны…