Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Между тем в марте-апреле 1955 года генеральный прокурор Р.А. Руденко и его заместитель, начальник Отдела по спецделам Д.Е. Салин направили в ЦК две докладные записки[321], из которых следует, что за прошедший с июня 1954 года период: 1) Отделом по спецделам Генпрокуратуры было рассмотрено «13.084 дел на лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления» и внесено в суды «7.727 протестов об отмене или изменении прежних судебных приговоров»; 2) Центральной, республиканскими, краевыми и областными комиссиями рассмотрены дела в отношении 237.412 лиц, осуждённых за «контрреволюционные преступления», из которых реабилитированы только 8.973 (3,76 %) осуждённых, амнистированы 21.797 человек, сокращён срок наказания в отношении 76.344 осуждённых и отказано в пересмотре дел 125.202 осуждённым. Причём, что особо интересно, наибольшее количество рассмотренных дел пришлось не на самую крупную и населённую республику — РСФСР, а на УССР, которую с января 1938 года возглавлял Н.С.Хрущёв. Так, согласно той же записке Р.А. Руденко Украинской республиканской комиссией были рассмотрены дела в отношении 93.223 осуждённых, из которых были реабилитированы всего 848 (0,91 %) человек, тогда как такой же Российской республиканской комиссией были рассмотрены дела в отношении 76.038 осуждённых, из которых реабилитации подлежали 4.508 (5,94 % осуждённых). Таким образом выходит, что именно Н.С.Хрущёв в период пика «сталинских репрессий» наиболее усердствовал в разоблачении «врагов народа».

Тем не менее по мере приближения созыва съезда лично Н.С.Хрущёв всё настойчивее и настойчивее стал требовать от остальных членов Президиума ЦК публично осудить все «преступления и извращения» сталинской эпохи, принять согласованное решение и представить высшему партийному форуму доклад по данному вопросу. Однако вплоть до начала нового года хрущёвская активность в этом направлении не приносила нужные плоды. В частности, 5 ноября 1955 года на заседании Президиума ЦК, в повестке дня которого отдельным пунктом значился вопрос «О 21 декабря», Н.С.Хрущёв, активно поддержанный Д.Т.Шепиловым и М.Г. Первухиным, смог лишь умерить пыл Л.М. Кагановича и К.Е.Ворошилова, предложивших провести традиционное торжественное заседание, посвящённое дню рождения И.В. Сталина. В ходе состоявшейся «дискуссии», в которой по разным обстоятельствам не смогли принять участие В.М. Молотов и Г.М.Маленков, было принято Постановление Президиума ЦК «О мероприятиях в связи с днём рождения И. В. Сталина», в котором было признано необходимым «осветить его жизнь опубликованием статей в печати и в передачах по радио», а также приурочить к этому дню «присуждение Международных Сталинских премий»[322].

Надо сказать, что в исторической науке до сих пор нет единства взглядов на то, когда Н.С.Хрущёв впервые поставил перед членами высшего советского руководства вопрос о подготовке своего доклада с осуждением «сталинского культа» на партийном съезде. В своих мемуарах он и А.И. Микоян утверждали, что горячая дискуссия по этому вопросу разгорелась только в кулуарах самого съезда, то есть в середине февраля 1956 года[323], и долгое время именно этот миф господствовал во всей отечественной историографии. Однако после открытия ряда партийных архивов появились и другие точки зрения. Так, профессор Н.А. Барсуков, частично поддержав Н.С.Хрущёва и А.И.Микояна, дословно заявил, что «предложение о проведении закрытого заседания съезда и выступлении на нём Н.С.Хрущёва с докладом «О культе личности и его последствиях» было выдвинуто Президиумом ЦК только 13 февраля 1956 года, буквально перед самым заседанием Пленума ЦК, который, собственно, и утвердил данное решение[324]. Однако сам доклад «о культе личности», в отличие от Отчётного доклада ЦК, не был представлен ни Президиуму, ни Пленуму ЦК, что, по мнению ряда историков (Р.Г.Пихоя, В.П.Попов[325]), являлось грубым нарушением всех партийных традиций, поскольку высший партийный ареопаг утвердил доклад, «текста которого в это время вообще не существовало» и который ещё «предстояло написать».