Хрустальная гробница Богини

– Эдуарда? – ахнула Эва. – А что с ней?

– С ней ничего, а вот осветитель ваш валяется на полу гостиной без движения. Током шибануло. Эдуарда, как увидела, начала верещать…

Он замолчал, и тут темноту коридора разрезал луч света. Это Антон включил фонарик. Еще два незажженных он держал в другой руке. Преодолев расстояние, разделяющее его и девушек, Антон протянул их Ольге со словами:

– Спускайтесь по главной лестнице, на винтовой я отвертки рассыпал, можете нечаянно запнуться.

– Отвертки? – переспросила Ольга.

– Коробку с инструментом уронил, когда впотьмах пробирался, пойду собирать… – Он подошел к гобелену, взялся за его край, но перед тем, как шагнуть на лестницу, ободряюще проговорил: – Идите и ничего не бойтесь. Обещаю, скоро свет будет.

После этого он скрылся за ковром. А Эва с Ольгой зашагали к лестнице.

Коридор казался нескончаемым, но все же они его преодолели. Осветив двумя фонариками ступени, начали спускаться. Когда лестница, ведущая из левого крыла, сделав плавный изгиб, соединилась с другой, из правого, Эва увидела на ее ступеньках две сплетенные женские фигурки. Направив на них луч фонаря, она смогла разглядеть, что это ее стилистка Тамара и костюмерша Катя, испуганно жавшиеся друг к другу. Были они не одеты (в распахнутых пеньюарах на голое тело), встрепаны, и весь их вид говорил о том, что душераздирающий крик Дуды оторвал их от очень увлекательного дела – занятия любовью. Сие открытие Эву удивило. Она даже не подозревала, что между девушками связь. А уж в «натуральности» Кати вообще не сомневалась! Значит, ошиблась! Или же костюмершу просто потянуло на эксперименты, и она поддалась на ухаживания бывалой покорительницы женских сердец – Томочки.

Поняв, кто светит им в лица, девушки в один голос вскричали:

– Эва! Какое счастье!

Тут они вспомнили, что на них, кроме прозрачного гипюра, ничего нет, да и тот болтается наподобие болеро, смущенно отпрянули друг от друга и начали натягивать полы халатиков себе на грудь. Катя при этом причитала:

– Мы так испугались, так испугались… Кто-то кричал, а потом взрыв! Мы выбежали, чтобы посмотреть, а оказывается – света нет! Кругом темень! И за окном вьюга завывает… Ужас!

Тут из глубины левого крыла раздался громовой глас взбешенного Ганди:

– Че за фигня? Где свет?

Как только крик затих, на лестнице показался сам Ганди, промчавшийся по коридору со скоростью, едва уступавшей скорости звука.

– Вся работа псу под хвост! – заорал он, узрев на лестнице способных ему посочувствовать людей. – У меня комп вырубился в тот момент, когда я уже почти все отснятое туда перекачал! – Он поскакал по ступенькам вниз, остановившись рядом с Ольгой, требовательно спросил: – Когда кончится это безобразие?

– Как только Антон устранит поломку…

– Надеюсь, это произойдет скоро, – процедил он. – Иначе я тут такой скандал закачу, что ваша драгоценная хозяйка сильно пожалеет, что надумала снимать ролики в своем доме!

– Замыкание произошло из-за ваших световых приборов, – спокойно отпарировала Ольга. – Какой-то из них взорвался…

– С чего бы ему взорваться? Кто его трогал?

– Ваш осветитель…

На лице Ганди отразилось беспокойство.

– А с ним самим что? Надеюсь, он не пострадал?

– Его ударило током, а вот что с ним…

– А ну пошли быстро, – выпалил он и, выхватив из рук Эвы фонарь, первым заспешил вниз.

Гостиная находилась сразу за фойе, поэтому они попали в нее за считаные секунды. Столько же времени им хватило, чтобы оценить обстановку. В комнате оказалось пятеро человек. Эдуарда, лежащая на диване с бутылкой мартини, Пол, роющийся в ящиках в надежде что-то отыскать, стоящая над ним с зажигалкой Мотя, рыдающая в уголке Ника и пытающаяся ее успокоить Натуся. Клюва видно не было.

– Где он? – хрипло спросил Ганди, шаря по помещению световым лучом, бьющим из фонарика.

– Там, – без эмоций ответила Дуда, ткнув бутылкой в тот угол, где, воняя паленым, высилась гора из упавших софитов. – Лежит…

Ганди бросился в указанном направлении. Свет его фонарика выхватывал из темноты то змеившиеся по полу провода, то битое стекло, то ножки поваленных стульев, пока не уперся в застывшее лицо Клюва. Небольшие зеленоватые глаза были удивленно расширены, рот приоткрыт в немом вскрике, а знаменитый нос (благодаря ему, большущему, костистому, с раздвоенным кончиком, осветителя и нарекли Клювом) заострился еще больше, придавая лицу выражение какого-то любопытного ожидания… Будто он смотрел не в вечность, а в замочную скважину женской раздевалки.

– Он что, умер? – в ужасе воскликнула Эва.

– Как видишь, – отозвался Пол, найдя наконец то, что искал, – канделябр с тремя свечами. Он зажег их, поставил подсвечник на столик и подошел к трупу. – А нам пришлось констатировать его смерть на ощупь…