Хрустальная мечта (СИ)

— Запрещена религия, семья и что третье? — схватив за шкирку пленника и начав трясти, быстро произнёс Кравчик. Он должен был услышать продолжение.

— Запрещена гречневая каша, запрещена эта мерзкая еда! — корчась от боли, крикнул несчастный вражеский офицер.

Парень отпустил руки и задумавшись, отпрянул в сторону. Пленник неистово закричал, вопя на весь дирижабль, словно дикий зверь.

— Хватит с меня! — не выдержав всего этого, взорвался капитан Музыка.

Он вскочил с кресла второго пилота и достал из кармана носовой платок. Быстрым шагом офицер подошёл к орущему наркоману и заткнул ему рот.

— Устроили тут полемику, — сердито бросил он в адрес Кравчика.

Но парень не обратил внимания на замечание командира, он ушёл в глубокое раздумье, вспоминая слова Самуры. Она тоже говорила о том, что нужно запретить религию, семью и гречневую кашу. Это было невероятным совпадением, от которого у юного ополченца потемнело в глазах. Мир вокруг снова стал казаться пугающим, враждебным и таким реальным. А тем временем пленник продолжал корчиться и мычать, лёжа на железном полу. Шум летящего цеппелина и носовой платок заглушали звуки его страданий, делая их совсем неслышными.

За окном светило яркое солнце, сквозь иллюминаторы и стеклянную кабину оно просвечивало летательный аппарат, наполняя его светом. Однако, несмотря на свою яркость, лучи практически не согревали, ведь воздух от них прогревается слабо, а горячим, он становится, получая порцию от хорошо принимающей тепло земли. Земля же была далеко. По яркому солнцу можно было понять, что наступает полдень. Стальная махина медленно летела над зелёными лугами и редкими рощами деревьев, иногда снизу мелькали мелкие реки, озёра и дома. Вдали проносились птицы, которые казались маленькими чёрными точками на фоне бесконечного неба, прекрасного, чистого и прохладного.

Кравчик почувствовал, что засыпает. Он уже не мог совладать с усталостью и решил поддаться и задремать. Монотонное звучание двигателя усыпляло, словно колыбельная, заманивая в сон. Внезапно раздался крик, разом согнавший дремотную пелену и заставивший вздрогнуть. В кабину с грохотом вбежал наводчик.

— На хвосте аэроплан! — испуганно закричал он.

Все тут же переполошились. Юный ополченец вскочил в растерянности, капитан встрепыхнулся, а Зоя вздрогнула.

— Наш аэроплан? — переспросил капитан Музыка.

— Да наш, он кружит вокруг нас, думает враги, — едва сдерживая панику, проговорил наводчик.

— Заходит на атаку, — испуганно пояснила Зоя.

— Нужно показать, что мы свои! — крикнул капитан, выбираясь из кресла второго пилота.

— Но как? Как? — начиная паниковать, спросил наводчик.

Все задумались, не зная, что делать и как быть дальше.

— В каютах наверняка есть кровати. Посмотрите там. Надо выбросить белую простыню. Пускай поймёт, что мы сдаёмся, — решительно предложил капитан.

Наводчик бросился бежать за простынёй, а капитан и Кравчик стали нервно всматриваться в иллюминаторы, пытаясь взглядом отыскать самолёт.

Небо было пустым и беспечным, но внезапно люди увидели выскакивающий из-за облака фюзеляж винтокрылой машины. Она была раскрашена в синюю и жёлтую краску, а на хвосте красовалась неразборчивая красная эмблема. Резвый аэроплан быстро обогнал тихоходный дирижабль и делая разворот, начал медленно заходить на атаку.

— Это вторая эскадрилья. Ребята, по…поторопитесь, я не смогу маневрировать на этой махине! — волнуясь и заикаясь, закричала Зоя.

Хрупкая девушка была растеряна. Она сидела, вцепившись в штурвал, совершенно беспомощная и беззащитная. Вот если бы она была в кабине своего истребителя, тогда она точно бы направила машину в крутое пике. Но они были не в истребителе, и принцесса вряд ли могла хоть чем-то помочь. Она на своём аэроплане не раз вот так же заходила в лоб вражескому цеппелину и уничтожала его. Теперь, по иронии судьбы, девушка сама оказалась в роли жертвы.

В кабину вбежал наводчик, держа в руках белую простыню.

— Скорей! — крикнул капитан.

Солдаты гурьбой побежали к железной лестнице, которая вела к крыше дирижабля.

— Там я видел люк на крышу, — пояснил наводчик.

Он взял белое полотнище и начал карабкаться вверх. Лестница была очень узкой, поэтому Кравчик и капитан остались внизу. Отважный солдат, добравшись до люка с иллюминатором, дёрнул ручку на себя и изо всех сил толкнул стальную дверцу наружу. Воздух из дирижабля, словно высасываемый пылесосом, помчался в открытый люк, растрёпывая грязные волосы юного ополченца.

— Держишься?! — крикнул капитан.

— Да, держусь! — ответил наводчик и, высунувшись, выбросил наружу белую простыню.