Хрустальная медуза

Хорошо, не перебивай, я знаю, что ты сейчас можешь сказать. А я тебе могу сказать, что испытал счастье — полное, яркое, цельное — слов нет: такое на Земле нормальному человеку, может быть, и не снилось. Я испытал счастье и — удивительная вещь! — не чувствую, что нарушил какие-то моральные или нравственные нормы. То есть греха не чувствую, как говорили в старину. Почему же я, изменивший жене, семье, поправший мораль, не чувствую греха? Вот в чем вопрос… Ты знаешь, как она меня выловила из космоса? Знаешь! А обезволить меня, сбить с толку — это уже не составляло никакого труда, они там все мастера на такие штуки. В общем, в этом отношении мы по сравнению с ними младенцы. Ты только представь себе, что это такое — их теперешнее плечо викогитации, докуда они дотянуться могут! Да, старина, до границ нашей Системы. Потому-то у нас голубое свечение пропадает, а нырнул за Систему — опять появляется. И стало быть, все, что записывал наш уважаемый коллега уникум (а он добросовестно записывал все, что происходило), было Доми при помощи плеча стерто.

Я сам ее об этом попросил! И стало быть, никто у нас на Земле ничего не узнал, и ломают теперь голову над голубым свечением, и уже даже версия есть: воздействие случайного или малоизученного космического излучения.

И должен тебе сказать, Зенон, все, что уникум запишет и на этот раз (в частности и наш с тобой разговор) также потом будет стерто. Вот что такое сила мысли! Но не это меня перевернуло, не это… У них, Зенон, на самом деле нет ничего, что мы называем жилищами, предприятиями, учреждениями, машинами, кораблями и так далее — ничего, словом, искусственного. Дома-то те белые Доми специально ведь для меня, так сказать, выстроила, чтобы освоился быстрей, а кубическую форму им придала — для экзотики, значит. На самом лее деле у них есть одно — мысль, и в ней все. Мысль строит, если кому-то захотелось, и убирает, кормит и одевает, переносит обитателя с места на место и создает ему это место по его хотению; мысль изменяет погоду и климат, внушает желание, а потом удовлетворяет или гасит его, она же и боль унимает, и врачует. Короче, мысль — все. И поэтому у них просторно и красиво на планете. Я.думаю, им и музыкального общения не надо было — и тут бы при помощи мысли обошлось. Только ведь музыка-то — это же красиво. Вот в чем фокус.

Кто они, откуда, что за цивилизация? Не знаю. Никогда в. космосе мне не встречалось ничего похожего на Оперу, Зенон… А вот теперь — главное. Слушай. Я сказал ей: “У тебя есть муж, у меня — жена. Мы преступили закон морали”. Она засмеялась: “Какой же мы могли преступить закон, если сделали так, как хотели? Ведь нам было хорошо!” Я рассказал ей о нашей морали, этике, о сути единобрачия, ну, в общем, обо всем таком. Так вот она ответила, что у них тоже есть мораль, тоже единобрачие, но все это, дескать, не противоречит желаниям и влечениям их-”гуманным желаниям и влечениям”,- сказала она. И на вопрос мой, какие желания у них считаются гуманными, ответила: “Такие, которые не ущемляют блага других”.-”Измена мужу, — говорю, — это не ущемление его блага?” И она объяснила, и вот что, Зенон, я понял. Брак у них, как и у нас, совершается по любви.

Но не без предварительной процедуры, которую можно было бы назвать проверкой на супружескую совместимость. Это у них очень важная процедура, тут подключаются разные специальные институты. И только после такой проверки поступает разрешение на брак или запрещение. Так они заботятся о потомстве, его здоровье и полноценности. Запрещение на брак, однако, не исключает близости между влюбленными, если они к ней стремятся, но потомство производится только в браке.

Могут влюбленные и погасить свою влюбленность — сознательно, самолично или же, если это им не под силу, обратившись к рестингатору — есть у них такие специалисты, гасители душевных пожаров. Все с помощью мысли, конечно. В общем-то, каждый из них в той или иной степени рестингатор, но когда дело очень серьезно и запутанно, то без мастера, естественно, не обойтись.

Когда одна сторона желает погашения, а другая противится, например, то побеждает та, у которой чувство сильнее. Ты понимаешь меня, универсус Зенон?..

Больно ли побежденной, так сказать, стороне? Да. Но победившая немедленно, силой своей мысли усмиряет, унимает эту боль. Так что побежденная, можно сказать, ничего не успевает почувствовать… Вот, Зенон, какая у них нравственность, какая мораль. По этой-то самой морали и вышло, что мужу Доми не было больно от того, что она со мной, то есть она сделала так, чтобы ему не было больно, ее мысль на сей раз была сильнее, он не почувствовал обиды или уязвления, он почувствовал только, что она, его жена, счастлива… Они, скажу я тебе, старина, вообще не знают, что такое “подавлять желания”,- ни свои, ни чужие. Так устроено их общество.