Хрустальная пробка

В этот день одно событие положило конец его колебаниям. После завтрака Виктория слышала отрывки разговора Добрека по телефону.

Из того, что рассказала Виктория, Люпен сделал заключение, что депутат назначил свидание в половине девятого какой-то даме и должен был ее отвести в театр.

— Я возьму ложу бенуар, как шесть недель тому назад, — сказал Добрек.

И добавил смеясь:

— Надеюсь, что за это время меня не ограбят.

Для Люпена этот разговор не заключал в себе ничего неясного. Добрек собирался в театр, как шесть недель тому назад, когда сделали нападение на его энжиенскую виллу. Узнать особу, с которой встретился Добрек, узнать, как это, может быть, в свое время сделали Жильбер и Вошери, что Добрек будет находиться в отсутствии с восьми вечера до часу ночи, было очень важно для Люпена.

После полудня при помощи Виктории Люпен вышел из особняка, зная, что Добрек придет обедать раньше обыкновенного.

Он пошел к себе на улицу Шатобриан и, вызвав по телефону трех своих друзей, одел фрак, причесался, по его выражению, под русского князя и налепил белокурые, коротко остриженные бакены.

Товарищи приехали в автомобиле.

В этот момент слуга его Ахил принес телеграмму, адресованную Мишелю Бомону, улица Шатобриан. Эта телеграмма гласила следующее:

«Не ходите сегодня в театр. Своим появлением вы рискуете потерять все».

На камине возле него стояла ваза с цветами. Люпен схватил ее и разбил вдребезги.

— Ясно, совершенно ясно, — проскрежетал он. — Со мной играют так, как обыкновенно я играю с другими… Те же манеры… Только разница в том…

В чем разница — он не знал.

Верно было то, что он выбит из колеи, расстроен до глубины души и продолжает действовать только из упрямства, так сказать, по долгу службы, не внося в свою работу обычного прекрасного расположения духа и оживления.

— Пойдемте, — сказал он товарищам.

По его приказанию шофер остановился недалеко от сквера Ламартин. Люпен предполагал, что Добрек, желая избежать сыщиков, охраняющих его дом, вскочит в какой-нибудь таксомотор, и собирался ехать вслед за ним.

Однако он просчитался.

В половине восьмого ворота сада раскрылись, мелькнул яркий свет и через тротуар быстро помчался мотоциклет, обогнув сад, повернулся вокруг автомобиля и с такой быстротой направился к лесу, что было бы нелепо погнаться за ним.

— Счастливого пути, — бросил Люпен вслед, пробуя шутить, чтобы не обнаружить своего бешенства.

Он посмотрел на своих товарищей в надежде увидеть на чьем-нибудь лице насмешливую улыбку. Как он был бы счастлив, если бы мог на ком-нибудь выместить свой гнев!

— Вернемся, — сказал он через минуту.

Он предложил им пообедать, выкурил сигару, и они снова сели в автомобиль, объехали все театры, начиная с «Водевиля», которому, как он думал, Добрек должен был отдать предпочтение. Он брал кресло, осматривал ложи бенуар и уходил.

Наконец, около десяти часов вечера он заметил в театре «Водевиль» ложу, почти совершенно закрытую ширмами, и при помощи денег узнал от билетерши, что там был мужчина средних лет и дама под густой вуалью.

Соседняя ложа была пуста. Он взял ее, вернулся к своим друзьям, чтобы дать им необходимые приказания, и уселся возле парочки.

Во время антракта при ярком свете Люпен мог различить профиль Добрека. Дама оставалась в глубине и была невидима.

Оба заговорили шепотом, продолжая свой разговор при поднятии занавеса, но так, что Люпен не мог разобрать ни одного слова.

Прошло десять минут. В их дверь постучали. Это был администратор театра.

— Здесь депутат Добрек? — спросил он.

— Да, — ответил изумленный Добрек. — Откуда вы знаете мое имя?

— От господина, который вас просит к телефону. Он сказал, чтобы я обратился в ложу 22.

— Кто же это?

— Маркиз Албюфекс.

— Вот как?

— Что мне ответить?

— Сейчас иду… иду…

Добрек поспешно поднялся и пошел за администратором.

Не успел он выйти, как Люпен открыл соседнюю дверь и сел возле дамы.

Она подавила крик удивления.

— Молчите, — приказал он… — Мне надо с вами поговорить… Это очень важно.

— Ах! — произнесла она сквозь зубы. — Арсен Люпен!

Он был ошеломлен. Целое мгновение он, не шевелясь, сидел с открытым ртом. Эта женщина знала его! Не только знала, но даже узнала, несмотря на его переодевания и грим! Как он ни привык к разным необыкновенным происшествиям — это его выбивало из колеи.

Он и не думал протестовать и пролепетал:

— Значит, вы знаете, знаете?..

Вдруг, не давая ей времени сопротивляться, он приподнял ее вуаль.

— Как! Возможно ли? — пробормотал он со все возрастающим изумлением.

Это была та самая дама, которую он видел ночью у Добрека несколько дней тому назад, женщина, которая занесла нож над Добреком и хотела его убить в припадке ненависти.

И она, в свою очередь, изумилась.

— Как, вы меня когда-нибудь видели!

— Да, в ту ночь, в особняке… я заметил ваше движение…

Она шарахнулась в сторону, как бы желая бежать. Он удержал ее и быстро шепнул:

— Мне надо знать, кто вы… Для того я велел вызвать по телефону Добрека.

Она испугалась.

— Значит, это не маркиз Албюфекс?

— Нет, это один из моих сообщников.

— Но Добрек сейчас вернется.