Хрустальная сосна

Сегодня он вспомнил, как его контузило под Нарвой в июле сорок первого года, когда его часть обороняла мост, а немцы, ясное дело, каждый день по несколько раз прилетали бомбить переправу. Дядя Костя с предельной живостью рассказывал, как по кругу валились на штурмовку воющие "юнкерсы" с неубирающимся шасси, и как в один из заходов он не выдержал - и, высунувшись из окопа, когда штурмовик, ревя сиреной, падал прямо на него, стал стрелять влет. И как после первого выстрела у него заклинило винтовку: видно, от страха он неловко дернул затвор…

Я закрыл глаза и представил себе яркое небо, залитую солнцем насыпь у моста и маленького дядю Костю - он и сейчас казался маленьким, а уж в юности наверняка был совсем тощеньким и субтильным - перед воющим самолетом. Я почему-то верил, что несмотря на абсурдность ситуации, дядя Костя не врет. И в самом деле тогда, в сорок первом, от отчаяния стрелял из трехлинейной винтовки в бронированный штурмовик. Я мгновенно оценил ситуацию с инженерной точки зрения, и сообразил, что все было*реальным*. На такой дистанции скорость пули при встрече с целью будет чрезвычайно велика, и если учесть сложение со скоростью пикирующего самолета, в итоге получится огромный импульс силы. И если бы дядя Костя угодил в бак, немцу могла прийти крышка…

К сожалению, с первого выстрела он не попал. Второго не было, а через секунду штурмовик бросил бомбу. После этого дядя Костя уже ничего не помнил: очнулся он уже в медсанбате, затем его переправили в тыловой госпиталь, и прежде, чем вернуться на фронт, он провел там больше времени, чем я со своей рукой.

- Эх, мать твою арестовали…- грустно подытожил дядя Костя. - Ведь мог я его сбить, а… Мог, Женька, как ты думаешь?

- Могли бы, дядя Костя, - твердо подтвердил я.

- То-то и оно. Сбил бы, орден бы получил… И вся жизнь моя по-иному бы пошла…

Как могла пойти по-иному вся жизнь из-за одного ордена, я представлял с трудом. Может быть, он подразумевал, что тогда бы у него родился сын - а не дочь, которая вышла замуж за военного и уехала куда-то на север. Жил бы с ним, и дяде Косте было бы с кем выпивать, не выходя из дому. Или он имел в виду, что Марья Алексеевна относилась бы к мужу-орденоносцу с уважением и позволяла бы сейчас выпить не только по праздникам, но каждый выходной? Я не сомневался, что все так или иначе связано с выпивкой. Но не стал уточнять.

Дядя Костя загрустил, заново переживая единственный шанс, что дала ему судьба, злосчастный перекос патрона и контузию. И мне тоже стало грустно: я вдруг подумал о несправедливости. Дяди Костина пуля, посланная врагу, прошла мимо цели. А мой осколок меня задел. Хотя с точки зрения теории вероятности эти два события были одинаковы по возможности свершения…

Чтоб разогнать взаимную тоску, мы выпили еще.

- Слушай, Евгений, - вдруг сказал он. - Ты ведь поешь, а?

- Пел, - поправил я. - С такой рукой уже не поиграешь.

- Ну, это ты зря, - убежденно возразил дядя Костя. - Инструмент твой, ясное дело, теперь под вопросом. Но голос-то не тронули, а? Просто так спеть сможем?

- Сможем, дядя Костя, - согласился я. - Просто так мы все сможем.

- Ну, так споем, Евгений, а?

- Споем, дядя Костя, - ответил я. - Начинайте - и поехали…

Я знал, что сосед играет на гармонике и мандолине, что в молодости он участвовал в самодеятельности у себя на заводе и вообще много чего умел. Но как дядя Костя поет, я еще ни разу не слышал. Он подумал несколько секунд, глядя в потолок, а потом вдруг запел с изменившимся лицом:

- Выпьем за тех, кто командовал ротами,

Кто замерзал на снегу…

Кто в Ленинград пробирался болотами,

Рвался навстречу врагу!

Голос его оказался на удивление хорошим, и пел он правильно, с исключительной точностью выводя мотив.

- Выпьем за город, врагу не оставленный,

Бивший фашистов огнем,

- вступил я, стараясь идти в квинту, и голоса наши зазвучали призрачно, но в то же время слитно и мощно, наполняя мою тоскливую квартиру какой-то призрачной, но все-таки могучей силой.

- Выпьем за Р-родину, выпьем за Сталина!!!

Выпьем и снова нальем!!!!!!

- взревели мы с ним так, что снизу кто-то застучал по батарее.

Но нас это не волновало. Нам было все равно, с нами была песня.

Закончив, мы послушно выпили еще по одной.

- Эх, мать честная, - вздохнул дядя Костя. - Я бы сейчас гармошку принес… Да только Мария обратно уже не выпустит.

- И так нормально, дядь Кось, - успокоил его я. - Выпили - так поехали дальше…