Хрустальное озеро (СИ)

Машину девушки подрезала серебристая иномарка, отчего та резко вывернула руль вправо и вылетела на размытую недавно прошедшем ливнем обочину. Автомобиль медленно, но верно сползал по скользкой глинистой почве в кювет, в конце концов, уткнувшись бампером в самый низ траншеи, вырытой по бокам дороги для стока воды.

Марисса, не стесняясь в выражениях, по причине того, что, во-первых, в машине она была одна, а, во-вторых, ее это вообще никогда не смущало, с трудом смогла выбраться наружу. Вступив ногами в жидкую грязь, она на чем свет стоит, проклинала "вконец обарзевших спидигонщиков, потерявших последние остатки совести". Она же могла перевернуться и серьезно покалечиться. Поразмыслив о том, какие последствия могли бы быть у этой аварии, она перепугалась еще больше, чем в сам момент инцидента.

Перепачкавшаяся в грязи девушка осматривала масштабы катастрофы, когда возле нее затормозил невзрачный микроавтобус. И без того натерпевшаяся и растерянная Мари не смогла ничего сообразить или как-то успеть отреагировать, наблюдая инертно за тем, как из машины выскочили несколько дюжих мужиков и устремились к ней.

В доли секунды Мариссу, находящуюся в ошалевшем, потерянном состоянии, вырубили электрошокером. Ее бесчувственное тело погрузили в салон микроавтобуса. Старенький автомобильчик рванул с места, ловко внедряясь в общий поток. Несмотря на интенсивность движения, никто из проезжающих не обратил внимания ни на произошедшую аварию, ни на последующее похищение. Или же просто побоялся вмешиваться в явно криминальное развитие событий.

Марисса очнулась на старом диванчике из кожзаменителя, местами порванного. В зияющих ранах обивки ее ложа виднелись пружины и пожелтевший от времени поролон. На шее яростной болью пылал ожег, все тело ломило, голова раскалывалась на куски. От этой острой занудной боли ее начинало слегка подташнивать. Усилием воли она заставила себя осмотреться и попытаться проанализировать положение, в котором оказалась.

Мари лежала на боку. Руки, сведенные за спиной, были скованны наручниками. Они были так сильно затянуты, что она ясно ощущала, как сталь жестоко вонзается в нежную кожу ее запястий.

Она окинула взглядом небольшое помещение. Оконный проем заложен кирпичами, стены покрыты наполовину облупленной краской, такой старой, что ее цвет определить не представлялось возможным. Кроме дивана, на котором было распростерто ее измученное страдающее тело, в этом месте заключения находилась еще кое-какая старая ломанная мебель: развалившиеся шкафы, полки, стулья. В целом, складывалось ощущение, что это один из закутков забытого полуразрушенного здания, судя по всему, то ли завода, то ли магазина. В процессе рассматриванья обрывков бумаг на полу, девушке, никогда не жаловавшейся на зрение, удалось прочитать на некоторых из них, еще не совсем истлевших, текст. По его смыслу она определила, что это был, все же, какой-то заброшенный завод.

Чутьем, обостренным и отточенным за долгое время жизни в постоянном напряжении и страхе, Марисса угадала, что вот теперь пришел тот самый момент, когда настал совсем полнейший пипец. Это тебе не шайка дилетантов-вымогателей из ее городка, выискивающая и разводящая лохов. Это - то самое, чего она подсознательно ожидала. Тот самый их таинственный враг, который пристально наблюдал за ними, как за лабораторными мышами. Изучал, словно под микроскопом, отслеживал каждый их шаг, создавал экстремальные ситуации, как будто для того, чтобы экспериментально проверить их на выживаемость и стойкость.

Смертельная угроза, предчувствие фатальности положения были настолько острыми, как физическая боль. Точнее, они были еще сильнее физической боли истерзанного тела, затмевая ее собой, принося неимоверные страдания. Но сильнее всего она мучилась от собственного бессилия и беспомощности. Девушка ощущала себя совсем больной и слабой. Не было сил двигаться, не то, чтобы попробовать освободиться.

Она могла еще как-то сдерживать неумолимо подступающую панику, но со страхом, охватившим все ее существо, леденящим кровь, она была бороться не в состоянии.

Единственное, на что она еще была способна: не проявлять охвативший ее ужас, сдерживаться из последних сил, почерпнутых из внутренних резервов. Мари отчетливо осознавала: стоит лишь показать своим похитителям, как жутко она напугана - тогда все, она пропала.

Заскрипел засов, и в помещение вошел человек. Точно такой, каким его описывала Тася. Рослый, атлетического телосложения блондин с морозными пронизывающими голубыми глазами. Его лицо очаровывало своей красотой падшего ангела: безликое, бесчеловечное, беспощадное.

- Ты кто? - слабым хриплым голосом спросила Мари.

Мужчина издевательски рассмеялся. Он посмотрел на нее так, что у Мариссы душа вывернулась наизнанку.

- Не узнаешь?

Он поднял с пола наиболее устойчивый сохранившийся стул и, придвинув его к дивану, уселся напротив девушки, пронзая ее взглядом, словно острием ножа.

- Впрочем, это не удивительно, - он наклонился к Мари и провел пальцами по ее щеке.