Хрустальное пламя (СИ)

Хотя какие бы проблемы не занимали его мысли, неустанная тревога за Стефи не отпускала мужчину ни на минуту. Она была в коме уже неделю. Он приезжал каждый день, но мог оставаться всего на несколько часов. Его пускали и он сначала тихо, а потом, когда врачи ему сказали, что люди в коме кажется слышат и с ними полезно говорить, он стал говорить.

Он рассказывал то, что занимало его, проблемы на заводе, подозрения о злоумышленнике. Потом он осмелел и начал рассказывать о своих чувствах к ней: что он почувствовал, когда впервые увидел ее впервые, как ему нравилось целовать ее, как он любил ее смех и уважал за заботу о подругах.

Он даже признался что видел сны с ее участием. Давно он так много не говорил. И никогда так откровенно пожалуй, тем более с женщиной. И чем больше он говорил с ней тем ближе она ему становилась. А говорил он много.

Он знал, что времени у него мало. Лишь до тех пор пока она не выйдет из комы. Решение было принято. Когда он нес ее с этого поля, после тушения пожара и думал что она умрет, он понял, что не сможет пережить это еще раз. Еще раз потерять ее. А это обязательно произойдет, если она останется на Валоре. Он не мог этого допустить. Дэв только надеялся, что у него хватит силы отпустить ее.

Через две недели, как и планировали они возобновили переработку. Он все так же продолжал каждый день приезжать к ней. Теперь он читал ей книги, он знал как она любила книги. Ему казалось, что она слышит его.

А потом она очнулась. Это произошло почти через месяц после происшествия. Дэву позвонила Мира и радостным голосом сказала, что Стефи пришла в себя и чтоб он приезжал как только сможет.

Для него же это звучало как приговор. Он знал, что это начало конца. Впервые за месяц он не поехал в больницу, метаясь по дому как дикий зверь. Затем оделся и поехал на завод. Что угодно, лишь бы удержать себя подальше от нее. На заводе он рычал и чуть ли не бросался на любого, кто подворачивался под руку.

После очередного срыва управляющий тонко намекнул, что капитану было бы лучше поехать домой. Как же хотелось Дэву послать и его. Но к пожилому управляющему он испытывал уважение и с трудом, но сдержался.

Так что он решил поехать домой и напиться, тупо напиться…. Что с успехом и выполнил. Не то чтобы это принесло хоть какое-то облегчение.

Последующие дни тянулись медленно — похожие друг на друга. Похмелье, работа, больше работы, поздний ужин, который ему посылала добрая тетушка и который он почти никогда не трогал и заменял Елийским со льдом. Мало льда и много Елийского.

Он каждый день получал отчеты от Миры о самочувствии аврорианки. Та вначале спрашивала о нем, но в последнее время перестала, что Дэва страшно бесило. Хотя он и понимал, что сам в этом виноват. Он так и не набрался смелости навестить ее. А чего собственно он ожидал? Что она будет вечно ждать его? Он злился, бесился, громил кабинет и пил, сидя где — нибудь в углу, не отрывая взгляда от оберега, который она когда-то ему подарила ему. И так по кругу.

Тетушка пыталась как- то поговорить с ним, но он не желал ни с кем обсуждать ничего кроме работы, на корню обрывая все попытки залезть в душу. Хотя ему иногда казалось, что у него больше нет души. Что она сгорела тогда, на пожаре и на месте нее остались лишь тлеющие угольки.

Через две недели после того как Стефи очнулась ей разрешили ехать домой. Состояние ее было стабильное, хотя восстанавливалась она медленнее, чем можно было ожидать в ее возрасте и при ее состоянии здоровья.

Как будто что — то мешало ей полностью восстановиться

— —

Она ждала его. Ей казалось что после всего, что они пережили он перестанет прятаться от нее. Очевидно она ошибалась. Целыми днями в больнице она лежала и думала, что теперь делать.

Она сама не заметила как, но в последнее время она перестала думать о том как покинуть Валору. Ей хотелось остаться здесь. Ей хотелось остаться с Дэвом. Но очевидно он этого не хотел.

Мира говорила, что он часто навещал ее пока она была в коме. Почему же сейчас он не может выкроить полчаса в своем, без сомнения, плотном графике, чтобы навестить ее. Неужели ему настолько не важна она и все что было между ними?

Стефи устала. Устала сомневаться, бороться, качаться на этих качелях, то погружаться в жар страсти, то окунаться как прорубь в его холодность.

Она смутно помнила, что он что — то говорил ей, как — то пытался объяснить свое отношение перед пожаром, но не могла ухватить воспоминания.

Нет все, как только возвращается Бри с амулетами, они собираются и летят за девочками!

Вот такие мысли преследовали ее сначала в больнице, а затем и в доме тетушки Эффи куда ее отпустили через пару недель.

Эффи пытались развеселить ее постоянной болтовней, где она перемывала косточки всему городку. Стефи иногда казалось, что она заочно знала всех местных жителей. От подробностей их личной жизни голова порой шла кругом. Единственная тема, которую казалось избегала Эффи это ее племянник. Они старательно обходила любое упоминание о том, что происходит с капитаном.