Хрустальное сердце для балагура

- Бинго, Елизаров, ты делаешь успехи! – я щелкнула его по носу.

Мою ладонь оперативно перехватили и поднесли к губам, коснувшись невесомым поцелуем тыльной стороны. А потом негромко выдали:

- Ну, прости, дурака, а? Я понимаю, это неправильно. Но, блин! Мне так проще, ведьмочка. Я ж каждый раз боюсь, что ты откажешь, если я дам тебе выбор. А потерять я тебя, увы, не могу. Люблю слишком. Так что смирись, колючка, тебе от меня никуда не деться. Ты же помнишь об этом, да?

Мда… А королевский пингвин, оказывается, птица гордая. Пока не пнешь, не полетит. И я даже представить боюсь, каких адских усилий ему стоило сказать мне об этом. Как и признаться в том, что деваться-то я никуда и не хочу. Поэтому я вздохнула и…

Простила этого идиота, опять. В конце концов, на то она и любовь, чтобы мириться с недостатками друг друга, не так ли?

- Говорю ж, дурак ты Елизаров. И не лечишься, – стукнув его по плечу, я хмыкнула и потянулась к нему с коварным намерением поцеловать.

И целовала. Нежно, медленно, мягко. Пытаясь хоть так донести до этого царского величества, как он мне важен, дорог, нужен. Чтобы этот идиот даже не смел больше сомневаться.

- Но любимый? – все-таки уточнил между поцелуями Костик.

Я тихо засмеялась, качнув головой. Видимо, его царскому величеству для полноты картины нужно было признание! Иначе какой это царь?

- Ты все еще сомневаешься? - я скептически вскинула бровь и притворно расстроенно вздохнула. - Ну точно идиот!

В ответ меня оперативно заткнули поцелуем. А я, в который раз, подумала о том, что сказки-то не врут, про любовь и прочие неприятности.

Но жизнь - это не сказка. В ней есть взлеты и падения, радости и беды. А еще в ней есть свои люди. Те, ради которых ты способен измениться. Те, кто может сделать тебя счастливее. И знаете что?

Мне повезло, я встретила такого человека. Пусть он и оказался главным балагуром университета, пусть слухи о его любовных похождениях все еще гуляют по факультетам, пусть его постоянно хочется стукнуть...

Он - мой. До кончиков пальцев. И я его никому не отдам.

***

В то же время, где-то в кафе неподалеку

- Как думаешь, уговорит? – поинтересовалась Аринка, уплетая уже третью порцию мороженого. – Или придется все-таки на похороны тратиться?

Илья Хованский в ответ только головой покачал, тихо удивляясь аппетиту своей спутницы. И куда в нее столько лезет-то, а? Нет, он честно попытался донести до нее, что в холод есть мороженое – не самая разумная из ее идей.

Был послан. Далеко, недвусмысленно и надолго. Маршруту он, конечно, не последовал, но тему больше не поднимал. С Белоярцевой и так каждый день был как на минное поле – никогда не знаешь, когда это чудо взорвется и каким будет радиус поражения.

- Я что-то не понял… Елизаров же твой друг, почему ты в него не веришь? - наставительно произнес он, ткнув Аринку пальцем в лоб. – Уговорит, конечно…

- Ну… Я вот сомневаюсь, - девчонка в ответ показала ему язык. – Но он смертник, ей-богу.

А вот это она зря сделала. В смысле, язык ему показала. Взгляд Хованского невольно задержался на перемазанных мороженым губах и вспомнился тот самый, крамольный поцелуй в кафе, с которого и началось их знакомство. Точнее два поцелуя. В голову пришла одна шальная мысль и…

А почему бы собственно и да? Не только же Елизарову смертника изображать.

- Хочешь, поспорим? – с лукавой улыбкой предложил он, склонив голову набок.

- На что? – тут же загорелась Аринка.

- На поцелуй. Выиграю я, ты меня поцелуешь, - буднично, словно отчитывая ее за какую-то очередную провинность, сообщил самый лучший староста всея университета. – Если нет -  я поцелую тебя. Ну так что, Чайка? Спорим? Или трусишь?

Ложка с мороженым плюхнулась обратно в вазочку, попутно забрызгав белыми каплями стол. А Белоярцева потеряла дар речи от возмущения. Правда, на пару секунд не больше. А потом…

- Ну Хомя-я-як, - то ли с яростью, то ли с восхищением протянула она, наконец. И фыркнула, скрестив руки на груди. – Ну наглец… А, спорим! Только вот знаешь что? Хоть ты и староста мечты, но целовать я тебя не буду! Понял?

Конец