Хрустальные Звёзды

– Господи! – выдохнула Стелла. – А этому ты где научилась? И чем пахнет в доме? Что за запах, словно кто-то умер?

– Видимо, это моя душа. – Лиса бросила гневный взгляд в сторону брата и прищурилась. – Мамуль, у тебя свидетельство о рождении на Максима осталось?

– А тебе для чего?

– Сдать его в агентство по усыновлению. Там без документов не принимают.

Тут Максим окончательно забыл о мужской гордости: свёл брови, скривился и уже собрался завыть от бессильной обиды на сестру, но Стелла вовремя обхватила его за плечи и крепко поцеловала в щеку.

– Нашёл кого слушать! – и продолжила, уже обращаясь к дочери: – Так ты кроликов покормила?

– Я даже покормила твоего сына. – Лиса откинула чёлку со лба и скрестила руки на груди. – Сделала уроки. И сейчас отсыплю корм лошадям. А от этого ботаника какая польза?

Польза от «ботаника» тоже была: он никогда не забывал полить цветы в доме. Растения Макс любил. Кроме них любил он кота Боба: тот, вопреки бандитскому характеру, не казался мальчику таким опасным и непредсказуемым, как лошади. И бодучим не был, как коза Мэгги, и, играя, не прыгал на грудь, демонстрируя отменные клыки, как собака. Боба тем не менее уважали в доме все, включая собаку и отца, и Макс усвоил: иногда, чтобы тебя воспринимали всерьёз, не обязательно быть большим и сильным, достаточно быть смелым.

Стелла, зайдя в свою спальню, выяснила, что источником омерзительного запаха оказалась голова белки, которую собака Шеверсов, Шинук, нашла на улице, три дня пыталась пронести в дом, и вот наконец, воспользовавшись отсутствием родителей и халатностью старшего подросткового населения в лице Лисы, притащила-таки добычу в родительскую спальню. В кровать. Прямиком на подушку хозяйки.

Стелла ругалась, отчитывала собаку, а та лишь потешно виляла не только хвостом, но и задней частью туловища, светилась от глубинного собачьего счастья и заглядывала в глаза: ну посмотри, посмотри, какая я добытчица, со мной вы с голоду не умрёте. Стелла невольно усмехнулась, глядя на неё, и, вздохнув, потрепала «кормилицу» по голове. С этой собакой вечно приключались какие-то истории, пора бы уже и привыкнуть. Глава семейства, Джон Шеверс, давно говорил, что ещё одна выходка, и за Шинук приедет «собачий ящик», но все в доме знали, что его угроза означает лишь одно: наведите порядок, уберите за этой глупой собакой, и закроем тему.

При всей её безалаберности вредной Шинук всё же не была, преданно любила всю семью, и большего счастья не было для неё, как лежать вечерами у разожжённого камина, время от времени поднимая голову и по очереди оглядывая всех своих обожаемых людей. Хотя Шеверсы были уверены, что с таким же обожанием она смотрела бы на забравшихся в дом воров. Ещё бы показала, где деньги лежат – только бы приласкали.

Тем временем Лиса, набросив лёгкий дождевик, выскочила на крыльцо – и застыла на пороге, ёжась от пронизывающего ветра. Лес шумел всё сильнее, высоченные сосны гнулись, жалобно скрипя и потрясая мохнатыми лапами. Лисе представилось, что где-то там, из глубины леса, идёт к её дому угрюмый великан Вендиго, вечно голодный, разбуженный от долгого сна; недовольно качает взлохмаченной головой, на волосах позвякивают сосульки, взгляд его стылых глаз погружает всё живое в оцепенелый сон. Вот он злится, с размаху бьёт ледяной своей ладонью по верхушкам деревьев, сосны стонут, моля о пощаде – а Вендиго всё ближе, ближе, и сердце его – кусок льда, и в глазах его – бесконечная зима…

Девочка тряхнула головой – вот же чушь! – и улыбнулась. Это Максу впору бояться таких глупостей, а она уже выросла из сказочек! Хотя… Дед классно умел их рассказывать, она хорошо помнила все эти индейские легенды в его пересказе – и помнила своё нетерпение в ожидании ежевечерней сказки, и восторг, и сладкий ужас, и тёплый дедов голос, негромко звучащий в полутёмной комнате.

Но всё это было так давно, что уже похоже на сказку. Вендиго может сколько угодно ломиться через взволнованный лес, а у неё лошади голодные, их легендами не накормишь.

Отмахнувшись от разумной мысли вернуться домой и одеться потеплее, она обхватила себя руками и припустила бегом к конюшне. Через пару минут, преодолевая сопротивление ветра, Лиса не без труда закрыла за собой тяжёлые двери. Внутри было тепло, даже душно; привычно пахло опилками, сеном и пряным лошадиным потом.

«Вот же я балда, выскочила на улицу прямо в „школьном“ плаще, – подумала Лиса. – Теперь и от него будет за версту нести».

Мать ругалась: девочки в её возрасте должны хорошо пахнуть, следить за одеждой и руками, однако Лиса не видела никакой проблемы в том, что не забивает себе голову такими вещами. Сено, навоз, опилки? Нормальный запах, естественный. Да что там запах: только неоднократное напоминание матери могло заставить её вымыть руки или сменить пуловер… или остричь ногти… Да чего их вообще стричь, отгрызть куда удобнее!