Хрустальный грот

Король попытался было что-то сказать, но только промычал — слова застряли у него в горле. Меч вывалился из ослабшей руки и со звоном упал на пол. Ноги у короля подкосились, мы с Ульфином подхватили его под руки и осторожно опустили обратно в кресло. Артур, быстрый, как рысь, подскочил и склонился над ним.

Потом он медленно выпрямился и посмотрел на меня. Мне не было нужды говорить ему то, что мог видеть всякий, находившийся в пиршественном зале. Утер был мертв.

Глава 9

Мертвый Утер сумел сделать то, что не удалось Утеру умирающему: суматоха в зале стихла. Все, кто там был, стоя, в молчании наблюдали, как мы медленно опускаем его в кресло. Среди тишины пламя факелов потрескивало, как шуршащий шелк, и кубок, оброненный Ульфином, со звоном прокатился полукругом по полу туда и обратно. Я склонился над умершим королем и закрыл ему глаза.

И тут вновь раздался зычный и настойчивый голос Лота:

— Воистину это знамение! Мертвый король и сломанный меч! Ты и теперь будешь говорить, Эктор, что бог предназначил этого отрока вести нас на саксонского врага? Да уж воистину увечная земля, а преграда саксонской угрозе лишь отрок со сломанным мечом!

Опять поднялся гомон. Люди кричали, обращаясь друг к другу или озираясь вокруг в испуге и смятении. Краем сознания я заметил, что для Лота происшедшее не было неожиданностью. Артур с горящими глазами на совершенно бескровном от потрясения лице выпрямился над телом отца и резко обернулся к орущим, но я проговорил торопливо: «Нет. Подожди», и он послушался. Только рука опустилась на пояс и сжала до побеления рукоятку кинжала. Едва ли он сознавал это, а если б и осознал, то все равно не смог бы сдержаться. Рев изумления и страха бился в каменные стены, как штормовой прибой.

Сквозь весь этот оглушительный шум вновь прозвучал голос потрясенного, но мужественного Эктора, прозвучал так же твердо и деловито, как и раньше, разгоняя клочья суеверного страха, подобно метле, смахивающей паутину.

— Милорды! Пристойно ли это? Наш верховный король умер сейчас у нас на глазах. Неужто мы осмелимся перечить его воле, едва успели его глаза закрыться вечным сном? Мы все видели, что послужило причиной его смерти: вид королевского меча, вчера еще бывшего целым, а ныне сломавшегося в ножнах. Неужто же мы, как малые дети, устрашимся такой случайности, — он веско уронил это слово в чуткую тишину, — и из-за нее не выполним то, что, бесспорно, должны? Если же вам нужно знамение, то вот оно! — Он указал на Артура, прямого, как сосенка, подле кресла с мертвым королем. — Один король пал, а уже на его место готов встать другой. Он послан нам ныне Богом. И мы должны его признать.

Он смолк. Люди тихо переговаривались, переглядывались. Иные кивали и выкрикивали свое согласие, но были и такие, кто по-прежнему смотрел с сомнением, и слышались голоса:

— Но меч? Как же сломанный меч?

Эктор бестрепетно отвечал:

— Король Лот сказал, что сломанный меч — знамение. Но что он знаменует? Я вам скажу — предательство! Меч сломался не в руке у верховного короля и не в руке его сына.

— Это правда, — подхватил другой властный голос. Отец Бедуира, король Бенойка, встал со своего места. — Мы все видели его целым во время битвы. И видели его в деле, клянусь богом!

— А после этого? Как было потом? — послышались вопросы со всех сторон. — Разве король послал бы за ним, если бы знал, что он сломан?

Но кто-то неразличимый в дальнем конце зала заметил:

— А согласился бы король уступить его мальчику, если бы он был целый?

И еще чей-то голос, мне показалось, что Уриена, произнес:

— Король знал, что умирает. Он оставил увечную землю и сломанный меч. Теперь королевская власть должна перейти к сильнейшему.

Эктор, густо покраснев, крикнул в ответ:

— Я правильно говорил о предательстве! Хорошо, что верховный король успел представить нам своего наследника, не то бы Британия и впрямь оказалась изувечена и разодрана на куски псами-изменниками вроде тебя, Уриен Горский!

Разъяренный Уриен с криком схватился за кинжал. Но Лот под шумок что-то резко сказал ему, и тот присмирел. Лот улыбался, щелки-глаза его смотрели настороженно, а голос прозвучал вкрадчиво:

— Мы все знаем, как выгодно графу Эктору провозгласить королем своего приемыша.

Сразу снова стало тихо. Я увидел, что Эктор озирается, словно бы ища несуществующее оружие. Пальцы Артура еще крепче сжали рукоять кинжала на поясе. Но тут у правой стены люди задвигались, и вперед выступил Кадор. Белый вепрь Корнуолла то горбился, то пластался на его рукаве. Кадор оглянулся, выжидая тишины. Все смолкли. Лот с опаской оглянулся: он, как видно, не знал, чего можно ждать от герцога Корнуолла. Эктор сдержался и сел, все еще кипя. Повсюду вокруг я видел, что перепуганные, колеблющиеся, не имеющие собственного мнения люди смотрят на Кадора так, словно ждут от него руководства в минуту опасности.

Голос Кадора прозвучал отчетливо и совершенно бесстрастно: