Хрустальный грот

Именно от холода, отчего же еще? Повозки ушли значительно вперед, и я двинулся следом, стараясь бежать по землистой обочине, хотя она была такой же твердой, как и сама дорога. Под сандалиями хрустел иней. Позади меня в темноте оставалось молчаливое каменное воинство. Впереди светился огнями городок, и меня уже касалось тепло его домов. По-моему, я, Мерлин, впервые бежал к свету и людям, спасаясь от одиночества.

Город был обнесен стеной, как оно и полагалось, если город стоял у моря. Его окружал высокий земляной вал с изгородью наверху. С внешней стороны вала выкопали широкий ров, сейчас весь покрытый льдом. На расстоянии друг от друга во льду были сделаны пробоины, чтобы он не выдерживал тяжести тела. Я различал черные проемы и извилистые трещины. Их уже затянуло свежим льдом, похожим на матовое стекло. Через ров к воротам вел деревянный мост. При выезде повозки остановились, и навстречу страже от конвоя выехал офицер. Охрана неподвижно ожидала конца разговора. Мулы же нетерпеливо переминались, сопели и звенели упряжью, чувствуя близость теплой конюшни.

Если я и лелеял надежду залезть в повозку и таким образом проникнуть в город, то сейчас был вынужден распрощаться с ней. На протяжении всего пути солдаты, растянувшись цепочкой, с обеих сторон сопровождали караван. Офицер непрерывно контролировал все повозки. Поговорив со стражниками, он отдал приказ заезжать. Сам же развернул лошадь и отъехал в хвост колонны, к последней телеге. Мне удалось быстро рассмотреть его лицо. Мужчина средних лет, с крутым нравом и к тому же сильно замерзший. Не из тех, кто терпеливо выслушает или вообще станет слушать. Мне будет безопаснее остаться наедине со звездами и марширующим каменным воинством.

С глухим стуком ворота закрылись за конвоем. Я услышал скрип задвигаемых засовов.

Вдоль рва, на восток, вела едва заметная тропинка. Проследив ее направление, я заметил вдалеке огни. Они несомненно принадлежали какой-то усадьбе, расположенной за пределами города.

Я рысцой выбежал на тропинку, дожевывая на ходу ковригу хлеба.

Оказалось, что огнями светился приличных размеров дом, постройки которого образовывали закрытый двор: сам дом высотой в два этажа, баня, жилища для прислуги, конюшня и пекарня. Они были достаточно высокими с узкими окошками, добраться до которых мне не представлялось никакой возможности. Сводчатые ворота венчало железное крепление, где на высоте человеческого роста неярко горел факел, влажная смола шипела и трещала. Двор был освещен получше, но оттуда не доносилось ни шума, ни голосов. Ворота, конечно, были наглухо заперты.

Доверять свою судьбу привратнику? Я обогнул стену в надежде найти лаз. Из третьего окна — пекарни — несло холодом и плесенью. Но я все равно предпринял попытку забраться наверх. Оно представляло собой узкую щель, в которую даже я не пролез бы.

Дальше конюшня, загон... На меня пахнуло запахом скота и сухого сена. Рядом стояли дом вообще без окон и баня. Я снова вернулся к воротам.

Неожиданно совсем рядом звякнула цепь и раздался громкий лай собаки. Помнится, что я отпрыгнул назад на целый шаг и плотно прижался к стене. Кто-то открыл дверь. В тишине было слышно рычание пса. Человек постоял, что-то отрывисто сказал и закрыл дверь. Собака немного поворчала и успокоилась. Посопев, она с цепью потащилась в конуру. Я услышал, как она устраивалась там на сене.

Судя по всему, внутрь не пробраться и убежища там не найти. Я постоял, обдумывая положение, спиной по-прежнему прижимаясь к холодной стене, которая казалась теплее, чем воздух. Меня трясло от холода, мороз пробирал до самых костей. Я был уверен, что поступил правильно, убежав с корабля и не доверившись конвою. Может, постучать в дом и попроситься переночевать? Меня примут за нищего, и тогда расправа будет короткой. А если остаться здесь, к утру я окоченею насмерть. Буквально в двадцати шагах от меня, куда не попадал свет от факела, я заметил невысокие темные очертания каких-то построек, похоже на загон для скота. Было слышно, как внутри топчется живность. С ними, пожалуй, можно согреться: а если к тому времени у меня перестанут стучать зубы, то доем и корку хлеба.

Я отошел от стены, сделал шаг, клянусь, не издав никакого шума, но собака тут же вылетела из конуры, со звоном протащила цепь и подняла адский лай. На этот раз дверь моментально открылась, во двор вышел человек и направился к воротам. Послышался скрежет, будто вынимал он оружие. Я уже приготовился бежать, но тут услышал то, что привлекло внимание собаки. В морозном воздухе раздался звонкий и громкий топот копыт. Кто-то скакал сюда во весь опор.

Метнувшись тенью, я пересек площадку в направлении загона. В насыпи увидел проход, прикрытый сухим кустом боярышника. Тихо, как только мог, я пролез под ним и забрался в загон, стараясь не потревожить скот. Прочь от ворот.