Хрустальный грот. Полые холмы

Король задержался в дверях, и я услышал, как он распрощался с матерью. Во внешней галерее толпился народ. Люди расступились, пропуская Ровену, мою матушку и с полдюжины дам, следовавших за ними. Тихие голоса женщин и шелест их одежд утонули в шуме дождя. Стоя в дверном проеме, Вортигерн смотрел им вслед. Дробный звук падавших снаружи капель напоминал журчание реки. Быстро опускались сумерки.

Круто повернувшись на каблуках, король вернулся в тронный зал, а за ним последовали его воины.

9

Они столпились вокруг меня, шумно перешептываясь, но никто не решался сделать первый шаг — словно свора собак, надвигающихся на свою жертву, чтобы наброситься разом. Смерть незримо витала в зале; я ощущал ее присутствие, но не мог ни поверить, что она ожидает меня, ни понять почему. Я сделал шаг вперед, словно собирался последовать за матерью, и стражники повыше подняли подрагивающие мечи. Я замер.

— Что это значит? — резко спросил я короля. — Ты же дал слово. Или твое слово немногого стоит?

— Это не клятвопреступление. Я дал слово, что если ты сослужишь мне службу, я не стану попрекать тебя твоим происхождением. Это правда. Потому я и приказал привести тебя ко мне, что рожден ты не от человека. Ты хорошо мне послужишь, Мерлин. Именно благодаря своему происхождению.

— Чем же?

Он взошел по ступенькам к трону и вновь сел. Вортигерн двигался нарочито медлительно. Воины и придворные, а с ними и факельщики набились в зал, и тот наполнился чадным огнем, шелестом одежд, скрипом кожи, бряцанием кольчуг. Снаружи шуршал дождь.

Подперев кулаком подбородок, Вортигерн наклонился вперед.

— Мерлин, мы узнали сегодня о том, о чем отчасти уже догадывались: ты рожден не от человека, а от дьявола. А будучи таковым, ты не можешь ожидать людской жалости. Но поскольку твоя мать — дочь короля, следовательно, и тебе положены определенные почести, я скажу тебе, почему я приказал привести тебя сюда. Тебе, возможно, известно, что я строю крепость на скале, которую называют Твердыней?

— Это все знают, — спокойно отозвался я. — И все знают, что стены рушатся, лишь стоит возвести их высотой в человеческий рост.

Король кивнул:

— Мои чародеи и мудрецы, мои советники открыли мне почему. Основание ее заложено неверно.

— Что ж, — ответил я, — их объяснения кажутся мне на диво разумными.

По правую руку от короля, рядом с королевскими чародеями и мудрецами, стоял высокий старик. Его голубые глаза из-под его сошедшихся у переносицы седых бровей сверкали гневом. Он не сводил с меня взгляда; мне показалось, что в его взоре сквозит жалость. При моих словах он поднес руку ко рту, будто пряча улыбку.

По-видимому, король пропустил мои слова мимо ушей.

— Мне сказали, что королевская крепость должна быть построена на крови.

— Разумеется, это не более чем красивое иносказание? — вежливо осведомился я.

Моган внезапно ударил посохом в доски помоста.

— В самом что ни на есть прямом смысле! — выкрикнул он. — Известь следует замесить на крови! Кровью же оросить основание цитадели. В древние времена ни один король не пренебрегал этим обрядом. Кровь сильного мужчины, воина, скрепляла стены.

В зале воцарилась гробовая тишина. Сердце у меня в груди екнуло, потом забилось медленными, тяжелыми ударами, заставляя подрагивать в жилах кровь.

— А какое это имеет отношение ко мне? — холодно спросил я. — Я не воин.

— Ты и не человек, — хрипло произнес король. — Вот какую магию, Мерлин, открыли мне мудрецы: я должен отыскать юношу, у которого нет отца, и погасить его кровью известь, что ляжет в основанье моей крепости.

Я впился в него глазами, а затем обвел взглядом лица окружавших меня людей. Они задвигались и забормотали, мало кто решался встретиться со мной взглядом, но на всех лицах я видел только смерть… смерть, дыхание которой ощутил, едва вошел в этот зал. Я снова повернулся к королю.

— Что это за вздор? Когда я покидал Уэльс, это была страна цивилизованных людей и поэтов, художников и ученых, воинов и королей, убивавших ради защиты этой земли, но честно и при свете дня. А теперь здесь говорят о крови, о том, чтобы приносить в жертву людей. Неужели время повернулось вспять и наш Уэльс вернулся к обрядам древних Вавилона и Крита?

— Я говорю не о «человеческих» жертвах, — размеренно произнес Вортигерн. — Ты — не сын человеческий. Помни об этом.

В наступившей за этими словами тишине было слышно, как дождевые струи хлестали по пузырящимся лужам. Кто-то кашлянул, прочищая горло. Я перехватил яростный взгляд старого голубоглазого воина. Я был прав: в его глазах читалась жалость. Но даже те, кто жалел меня, не собирались восставать против этой глупости.