Хрустальный грот

— Впечатляющий символ Британии, — задумчиво произнес он, глядя на свои руки. — Когда придет мой час, Мерлин, меня похоронят там. То, что Вортигерн хотел совершить для своей твердыни под покровом тьмы, я сделаю для своей при свете дня; под этими камнями будет похоронен король — воин под порогом всей Британии.

Должно быть, кто-то отдернул занавес двери. Часовых не было видно, лагерь затих. В каменном обрамлении дверного проема сверкала звездами синяя ночь. Вокруг нас поднялись исполинские тени, гигантские камни соединялись, подобно сплетшим ветви деревьям там, где давно истлевшие руки высекли знаки богов воздуха, воды и земли. Тихо говорил чей-то голос: голос короля, голос Амброзия. Он звучал уже несколько минут, и я слышал его смутно, словно древнее эхо из тьмы.

— …и пока король будет лежать под тем камнем, не падет королевство. Потому пока стоит и будет стоять на века, восстанет Хоровод, и свет прольется на него с живых небес. И я привезу Король-камень, чтобы лег он на могильный холм, и станет он сердцем Британии, и с той поры все короли станут одним Королем, и все боги единым Богом. И ты восстанешь в Британии и пребудешь навечно, поскольку с тобой мы создадим Короля, чье имя будут помнить, пока стоит Хоровод, и тот Король будет больше чем символ; он будет щит и неутомимый светозарный меч.

И это был уже не голос короля; это мой голос звучал в темноте. Король все так же сидел по противоположную сторону заваленного картами стола, его распластанные ладони вдавились в бумаги, а глаза темнели под ровными бровями. Между нами тускло горела лампа, и свет ее колебался в сквозняке от приоткрытой двери.

Я не сводил с него глаз, пока зренье мое не прояснялось.

— Что я сказал?

Он с улыбкой мотнул головой и потянулся за кувшином с вином.

— Это обрушивается на меня как обморок на беременную девицу, — раздраженно произнес я. — Скажи, о чем я говорил?

— Ты подарил мне королевство. А еще подарил бессмертие. Чего мне больше желать? А теперь выпей, прорицатель Амброзия.

— Нет, не вина. У тебя есть вода?

— Вот. — Он встал из-за стола. — А теперь тебе самое время отправиться спать, да и мне тоже. Рано утром я уезжаю в Маридунум. Ты уверен, что у тебя нет никаких поручений?

— Скажи Кадалу, чтобы он отдал тебе серебряный крест с аметистами.

В наступившей короткой тишине мы, не мигая, глядели друг на друга. Я был почти одного роста с ним.

— Итак, прощай, — мягко сказал он.

— Как сказать «прощай» королю, которому даровано бессмертие?

Он бросил на меня странный взгляд.

— Так значит, мы увидимся снова?

— Мы увидимся снова, Амброзий.

И тогда я понял, что в пророчестве моем была его смерть.

10

Килларе, как мне говорили, — это гора в самом сердце Ирландии. Есть горы и в других краях острова, которые хоть и не столь высоки, как в нашей Британии, но все-таки заслуживают это название. Но Килларе — совсем не гора. Это полого сходящийся к вершине холм, высотой, думаю, не более трехсот футов. Он даже не порос лесом, а склоны его покрыты жесткой травой, лишь изредка встают среди нее приземистые заросли терновника или немногие одинокие дубы.

И все же Килларе высится перед пешим ли, конным ли исполинской горой, потому что стоит посреди бескрайней равнины. Во все стороны, едва заметно волнуясь, распростерлась зеленая гладь: взгляни на север, на юг, на запад или на восток — повсюду одно и то же. Неправду говорят, что с этой вершины видны все побережья Эрины окрест, но ничто не заслоняет открывающейся оттуда панорамы зеленого луга, смыкающегося в дальнем далеке с мягкими облаками небес.

Даже воздух здесь мягок. Погода благоприятствовала нам, и ясным летним утром мы высадились на длинный серый пляж; ветер принес с берега запах болотной мирты, утесника и солончаков. В узких заводях дикие лебеди учили плавать свое потомство, а над лугами кричали чибисы, взмывая над укрытыми в камышах гнездами, где их ждали подрастающие птенцы.